Иван Царевич и Серый Волк 3 - Елена Александровна Усачева

Серый почесал в затылке, вспоминая.

– Вчера утром, когда прилетели... А что?

Царь оценивающе посмотрел на своего верного помощника.

– А то, что уже не действует. – Он развернул ковёр и посадил его на центральной площади. – Смотри.

Государь ткнул пальцем за спину Волку, заставляя его обернуться.

– Вот тебе больница.

Волк крутанулся в кресле и не поверил своим глазам. Покосившийся сарай, вокруг стоят несколько кривых чучел в медицинских халатах. Над сараем надпись: «БАЛНИЦА». С ошибкой, стало быть, написано. Даже с двумя!

– Вот музей, – продолжал Царь.

Волк протёр глаза. Это же было красивое здание с колоннами! Но теперь вместо него стояла развалившаяся веранда. Ветер гонял детские рисунки. У порога в большой луже спала свинья.

– А вот наша гордость – самый большой в мире оперный театр!

Мы же помним, как он выглядел совсем недавно. Настоящий храм культуры. Но сейчас перед пассажирами ковра развернулась небольшая летняя эстрада с рваными тряпками вместо занавеса. Зрители сидели на грубо сколоченных деревянных лавках. Под аккомпанемент бабушки с балалайкой чернявый мужичок исполнял бессмысленную песню про кобылу с пятью ногами.

– Подожди! – замотал головой Волк. – Я же сам видел... Вот на этом месте... Куда ж оно всё подевалось?

Он вместе с Царем сошёл с ковра и стал испуганно озираться. За их спинами бодро бил фонтан с повидлом. Это было единственное, что в этом месте не изменилось.

– Ты лучше спроси – откуда оно взялось, – прищурился государь.

– Ну? И откуда? – эхом повторил Волк.

– А вот теперь – ложечку повидла.

Царь достал из кармана чайную ложку, перегнулся через край фонтана и зачерпнул розовой жидкости.

Серый попятился и даже зажал пасть лапой.

– Нет уж, я сладкое не люблю!

– А за Царя-батюшку? – сдвинул брови правитель. – Давай-давай!

Волк подчинился. Глаза у него блаженно округлились.

– А теперь смотри, – велел Царь.

Серый обернулся. Театр вновь стал настоящим театром. Через приветливо распахнутые двери были видны нарядные ложи и бархатные кресла партера. На сцене стоял настоящий артист во фраке и очень красиво что-то пел. Вокруг него порхали балерины в белоснежных пачках.

– Ты смотри, как у нас жизнь улучшается! – умильно протянул Волк. – А можно мне ещё немножко?

– Да на здоровье! – отозвался Царь и сунул Волку в пасть ещё одну ложку.

Волк ожидал, что будет сладко, но жидкость оказалась горькой. Его всего затрясло и перекорёжило – он аж зажмурился. А когда Серый снова открыл глаза, перед ним опять оказалась сцена летнего театра с балалаечницей и чернявым певуном. Зрители неистово аплодировали этому странному выступлению.

Волк закашлялся, хватаясь за горло и отплёвываясь.

– Какая гадость! – прохрипел он. – Это что?

Царь с гордостью показал банку с зелёной жидкостью.

– Полынь, – важно сообщил он. – Противоядие. Отрезвляет, а?

Волк озадаченно глянул по сторонам. Это какое мощное воздействие у повидла должно быть, чтобы вот эта разруха казалась роскошью, а вой деревенского мужика – оперной арией!

Всё встало на свои места.

– Теперь понятно, чего люди так радуются, – воскликнул Волк. – Я же когда подслушивал, он так и сказал: «Эйфория»!

Мимо них прошёл кузнец с кружкой, нагнулся над фонтаном, налил порцию и выпил повидло залпом. Глаза его выпучились. Он застыл с глупой улыбкой на лице.

– А потом – искомое состояние, – продолжал вспоминать услышанное Волк. – А вот что такое «искомое состояние»?

– Вот оно – полюбуйся. – Царь показал на застывшего кузнеца. – Полная потеря человеческого облика. Ты им в таком состоянии что ни прикажи – они всё сделают.

Серый всплеснул лапами. Кошмар и ужас!

– Так надо же всем об этом рассказать! – ахнул он.

– А кто ж тебе поверит? – пожал плечами Царь. – Они ж видят-то ого-го чего!

И правда, для всех реальность была прекрасна. Театр, музей, больница...

– Тогда всем – противоядие! – не сдавался Волк.

Царь посмотрел на банку и покачал головой:

– Всем не успеем. Нас поймают раньше.

Волк нахмурился. Не верил он в безвыходные ситуации.

– А тогда арестовать этого Пал Палыча, чтоб перестал народ повидлом закармливать!

– Кто ж его арестует? – грустно усмехнулся Царь. – Он же им вон какую жизнь устроил... Как они думают.

Волк посмотрел на развалины вокруг. Да, такое сначала надо показать, а потом что-то требовать.

– А тогда... тогда... – Волк покопался в своей голове в поисках ответа, но ничего не нашёл. – Тогда я не знаю, что делать. – Он вернулся к ковру. – Вань, может, ты знаешь?

Обезьянка неподвижно сидела в кресле, скрестив лапки на груди.

Царь спрятал банку с полынью.

– Говори уж, смеяться не будем! – пообещал он.

– Да, честное слово – не будем! – Волк взял игрушку в лапы. – Обиделся, что ли?

– Что?! – Царь гневно выхватил обезьянку из лап Волка и потряс. – Да это я должен обижаться! Ушёл, понимаешь, на рыбалку, а вам приспичило за границу, да ещё назначил вместо себя какое-то пугало!

Обезьянья мордочка ничего не выражала.

– Так и знал, что вас тут одних нельзя оставлять! – продолжал ругаться Царь. – Хочешь сказать, я виноват?! Да ты совсем, что ли?

Царь замахнулся, собираясь бросить игрушку на землю, но Волк вовремя его остановил.

– Стоп! Я знаю, что с ним.

Он повернул ключ, заводя механизм. Иван тут же ожил: стал прыгать со спинок кресел на пульт управления, оттуда на голову Волку, потом опять на кресло... И при этом тараторил без умолку.

– Да этот пугало – он вообще! Как можно так народ обманывать? Он ещё и Василису мою обманывает: она думает, что это я, а это не я, спасать её надо!

Царь перехватил зятя, готового прямо сейчас мчаться во дворец совершать подвиги.

– Ладно, ладно, успокойся, спасём Василису. Только действовать будем ночью, под моим руководством. Вопросы есть?

Волк поднял лапу. Царь кивнул, разрешая говорить.

– Да! Давно хотел спросить – а она-то что тут делает?

Он показал на щуку, устроившуюся на втором ряду кресел. Рыбина вольготно сидела, свесив хвост в ведро, и держала в плавниках газету «Враки».

– Читает, – спокойно ответил Царь.

То, что читает, и так было понятно. Но почему? И зачем?