Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли

— Но ведь при этом люди будут гибнуть и дальше.

— Сыновья Майкла Келли выжили благодаря Америке. Неужели ты хочешь, чтобы они оставались в стороне, глядя, как разоряют их страну?

— Я мать, Патрик. И хочу, чтобы сыновья мои были живы и здоровы. Slán.

— Тогда поддержи их своей любовью, своей верой. Для них, как и для меня, большим утешением будет сознавать, что мы все защищены твоими молитвами.

Патрик коснулся рукой моей щеки.

— Моими молитвами? — воскликнула я и, оттолкнув его, побежала мимо прибрежных скал к дороге.

Патрик окликнул меня, но я не обернулась. Мои молитвы. Да станет ли Господь слушать эти мои молитвы?

Я шла по Двенадцатой улице мимо церкви Святого Семейства Ордена иезуитов. Перед громадой этого здания с каменными стенами и высокими башнями я остановилась. Была суббота, вторая половина дня. Местная конфессия и священники здесь меня не знали. Я поднялась по широким ступеням и шагнула в темноту церкви.

Меня вел за собой огонек закрытого молитвенного светильника, висевшего над главным алтарем. Здесь присутствовал Иисус. И его служитель отпустит мои грехи, вернет мне состояние божьей благодати, поможет моим молитвам быть услышанными.

На скамье у кабинки для исповеди ожидали три или четыре женщины. Я никого из них не знала — и это хорошо. Наконец наступила моя очередь. Я встала на колени в тесном пространстве исповедальни, и шторка на решетке окошка отодвинулась.

— Благословите меня, отче, ибо я согрешила, — прошептала я.

Что же ему сказать?

— Отче, я испытываю чувства к мужчине, я все время думаю о нем, и…

— Вы замужем? — Голос его прозвучал нетерпеливо.

— Да. В смысле, нет.

— Что это должно означать, женщина?

— Я вдова, отче.

— Дети есть?

— Пятеро.

— А этот человек, он женат?

— Нет, отче.

— Надеюсь, он не священник?

— О господи, как можно, отче? Нет.

— Уже кое-что. И все же вдове с пятью детьми негоже иметь нечистые помыслы. Выходите за него. И это положит конец всей неразберихе.

— Это не так… Видите ли, отче… Отче, а не могла бы я просто покаяться и все?

— Все не так просто, миссис. Хорошая исповедь требует честности, никакой лжи и увиливаний. Неправильная исповедь — смертный грех. Так что вы подвергаете опасности свою бессмертную душу — прямо здесь и прямо сейчас!

Ну почему я не пошла в церковь Святого Имени Иисуса? Майра говорит, что один из тамошних священников глухой: он накладывает епитимью — трижды прочесть «Аве Мария» — еще до того, как ты закончишь перечислять свои грехи. Я хотела получить прощение, чтобы можно было молиться за своих сыновей без чувства вины, а этот человек здесь лишь взваливает на меня новые грехи.

— Ответьте же, пожалуйста, — сказал священник.

— О женитьбе речь не идет, отче. Этот мужчина не знает о моих чувствах.

«Что ты делаешь, стоя здесь, в этой темной кабинке, и пытаясь отвечать на дурацкие вопросы? — звучал голос в моей голове. Бабушка. — Разберись в себе, Онора. Что по-настоящему неправильного ты сделала?» Мне необходимо отпущение грехов, бабушка. Я не могу рисковать оказаться в немилости у Господа. Только не теперь, когда моим мальчикам так нужны мои молитвы. «Ты не ребенок, Онора, ты…»

— Молчать нехорошо, миссис. Ответьте мне, — прервал мои размышления священник.

— Отче, что касается женитьбы, то существует препятствие к заключению этого брака.

— Препятствие к заключению этого брака? Где вы таких выражений набрались? Вы что, толкователь церковных канонов?

— Нет, отче. Видите ли…

Просто скажи, и все.

— Этот человек — мой деверь… хм… брат моего покойного мужа.

— Тогда это препятствие де юре. Связь, запрещенная из-за родства. Кое-кто может сказать, что такой брак попирает законы природы, а также каноны святой Церкви. Вы понимаете меня?

— Я…

— Он часть вашего семейного круга, и таковым его считают ваши дети, ваши соседи.

— Мы видим его не так часто…

И все же я не могла отрицать, что Патрик Келли прочно вошел в нашу жизнь, независимо от того, сколько времени мы проводим с ним вместе. Но я никогда не относилась к нему как к брату, и если это препятствие настолько серьезно, то как же мог отец Том сказать, что можно получить специальное разрешение? Я должна была задать это вопрос.

— А можно ли получить отмену этого запрета, отче?

— Отмену запрета? Да кто вы такая, чтобы бросаться такими словами? Подчинитесь законам Церкви. И не нарывайтесь на скандал со своими детьми и соседями.

— Но я ничего такого не делала… И никто ничего не узнает.

— Все всегда все узнают. А теперь скажите, зачем вы все-таки пришли — получить отпущение грехов или препираться со мной и потом угодить в пекло?

— Получить отпущение грехов. Прошу вас, отче.

— Помните, что необходимым условием получения прощения является твердая решимость исправиться. Избегайте этого человека. Выбросьте его из головы. Мысли о нем служат поводом к грехопадению. То, что они поселились в вашем сознании, — уже грех. Смиритесь со своим статусом вдовы. Цель женитьбы — произведение на свет потомства, а не сексуальные утехи, реальные или воображаемые. А для женщины вашего возраста…

Эти слова хлестнули меня, словно кнутом, заглушив даже голос бабушки в моем воображении. Я опустила голову. Впрочем, он наверняка слышал здесь вещи и похуже.

— А теперь покайтесь хорошенько.

Когда я помолилась, он наконец произнес долгожданные слова на латыни в конце:

— Absolvo te.

Это было то, чего я хотела. Слова те, но не от того. Таинство. Прощение. Очищение. В качестве епитимьи он назначил мне читать розарий в полном объеме — раньше я еще никогда столько не получала. Лучше прочесть их в этой же церкви прямо сейчас.

Перед алтарем Девы Марии стоял стеллаж с горящими светильниками. Я нашла в кошельке пенни и бросила монету в щель ящика для пожертвований.

«Радуйся, Мария, полная благодати, — молилась я, глядя снизу вверх на безмятежную белую статую. — Благодати прошу, Пресвятая Дева, даруй мне, пожалуйста, состояние благодати. Возьми моих мальчиков под свою защиту. Пожалуйста. Позволь мне перечислить Тебе их имена: Пэдди Келли, Джеймси Келли, Джонни Ог Лихи, Дэниел Лихи, Томас Лихи Пайк. Не забудь также, Милосердная Дева, всех бриджпортских мужчин, которые записываются в армию сейчас, а также всех ирландских парней в Чикаго, Нью-Йорке и Бостоне и еще Догерти в Новом Орлеане и Маллоев, где бы они ни были. Укрой всех этих молодых людей, которые так рвутся воевать, полой своего плаща. И мир. Прошу Тебя о мире, Пресвятая Дева. Скорбящая Богородица, моя покровительница, Ты так смело стояла тогда у креста. Помоги мне. Помоги всем остальным матерям оставаться сильными ради своих сыновей. Аминь».