Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли

Джеймси и Дэниел, стоявшие рядом со мной, скрестили руки на груди и явно жалели, что не они сейчас направляются в военный лагерь. Томас же наоборот шутил с Майрой и был вполне доволен, что остался в этом деле на вторых ролях. Стивен, Майкл и самое свежее поколение банды Хикори бежали рядом с марширующими солдатами Бригады.

— А это полковник Маллигэн, мама, — сказал мне Джеймси, перекрикивая шум, когда Бригада приблизилась к нам вплотную.

Полковник Маллигэн был совсем близко от нас. Он шагал вместе со своими людьми, а не гарцевал на каком-нибудь красивом коне. Ему не нужно было строить из себя великого полководца — он и так был настоящим лидером. Он маршировал, подняв голову и расправив плечи, а медные пуговицы на его элегантном зеленом кителе ярко блестели на солнце. Привлекательный человек с тонкими чертами лица и устремленным вперед взглядом серьезных глаз. Полковник Маллигэн, конечно, станет генералом Маллигэном, потом, после войны, — сенатором Маллигэном. А там — чем черт не шутит — может, даже президентом Маллигэном. Может ли ирландский католик стать президентом Америки? «Нет ничего невозможного, — заявил Маккена, — после того как мы поможем спасти Союз».

Теперь несли флаги: звездно-полосатый и большое знамя Бригады. Оно было очень красивым: вокруг золотой арфы Тары красовались вышитые россыпи зеленых листьев клевера. Большими буквами также были вышиты девизы: «Faugh-a-Ballagh» — «Прочь с дороги», и «Erin Go Bragh» — «Ирландия навсегда!»

Я взглянула на Майру. Она стояла, отвернувшись, и разговаривала с Томасом. Бриджет и Грейси подпрыгивали, стараясь что-то разглядеть за головами толпы.

— Джеймси, а кто несет знамя Бригады? — спросила Бриджет.

Знамя было в руках молодого высокого знаменосца. Он держал его высоко и прямо, давая полотнищу развеваться на ветру.

— Это шурин полковника, Джеймс Ньюджент, — ответил Джеймси.

Молодой человек вдруг обернулся, словно услышав свое имя. Бриджет и Грейси прыгали на месте, хлопая в ладоши и махая ему руками. Он улыбнулся им. Это был красивый парень: синие глаза, белозубая улыбка, белокурые кудри, выбивавшиеся из-под фуражки.

Теперь Майра наблюдала за девочками. Я перехватила ее взгляд, готовая поделиться с ней молчаливым комментарием по поводу их возбуждения. Но ее лицо осталось неподвижным, и, лишь мельком взглянув в мою сторону, она вновь отвернулась к Томасу.

— Приближаются Джонни Ог и Пэдди! — предупредили нас Стивен и Майкл, бросаясь к старшим братьям.

Вот они идут — наши сыновья. Мне хотелось потянуться к Майре, взять ее за руку. Хотелось обнять ее. Свою старшую сестру. Но я не посмела.

— Пэдди! Джонни Ог! — закричали наши младшие.

Джонни Ог и Пэдди увидели нас. Они не помахали нам рукой — не положено, наверное. Не по-военному. Но они кивали и улыбались.

Вдруг на проезжую часть улицы ступила девушка и коснулась рукава Пэдди. В ответ он сжал ее руку. Это была Бриди Келли, из графства Росоммон. Джеймси рассказывал, что Пэдди ухаживает за ней. Эта очаровательная высокая девушка некоторое время шла в ногу с моим сыном, но потом отстала и растворилась в толпе.

Возлюбленная нашего Пэдди. Здесь все стояли вместе: матери, жены, любимые. Все махали руками. Все кричали ободряющие слова. И все боялись. Slán abhaile. Вернитесь домой невредимыми.

* * *

Святой Час появился у нас случайно. Как-то раз во второй половине дня я зашла в церковь Святой Бригитты и застала там Бриди Келли, зажигавшую свечу.

— Давай вместе помолимся о Пэдди, — предложила я, и мы начали шептать молитвы розария.

Это действовало успокаивающе. Потом мы добавили «Радуйся, Мария», «Отче наш» и «Слава Отцу» за всю Ирландскую Бригаду, за солдат Союза и даже за армию сепаратистов. В конце концов, там ведь тоже чьи-то сыновья.

На следующий день Бриди привела с собой свою мать. На улице я встретила Молли и пригласила зайти и ее. К середине августа нас уже каждый день собиралась целая толпа. Мы стали называть такие собрания Святым Часом. Когда же отец Том предложил возглавить наши молитвы, я искренне поблагодарила его, но сказала, что мы не смеем отнимать его время.

На самом же деле мы просто предпочитали делать это сами. Декады молитв читали по очереди. Одна начинала: «Радуйся, Мария», а остальные подхватывали: «Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей». Затем кивали следующей, все очень неформально. После розария каждая из нас добавляла еще что-то по своему усмотрению.

Я могла прочитать молитву Святой Бригитте по-ирландски. А Молли Флэниган научила нас церковному гимну графства Мейо. У каждой женщины были излюбленный святой и особая молитва. Я вспоминала пассажиров с «Сьюпериора». Как много имен ирландских святых я тогда узнала. Хорошо бы привлечь их всех поработать на нас. Затем мы зачитывали список всех мужчин, ушедших воевать, создавая божественный щит вокруг каждого имени и стараясь рассеять страхи друг друга. Лишь в самом конце мы делились новостями.

В центральное городское отделение почты начали поступать первые письма с фронта. Вначале мы ходили туда все вместе. Позже установили очередность: две назначенные женщины забирали все. Большинство весточек приходили с наложенным платежом. Однажды я дала денег матери, расплакавшейся у стойки на почте: у нее не было средств, чтобы выкупить письма сына. После этого мы попросили Джеймса Маккену и других владельцев таверн учредить специальный благотворительный фонд, чтобы ни одной жене или матери не отказали на почте в получении письма. Зачастую эти письма зачитывались во время нашего Святого Часа.

Однако ни от Пэдди, ни от Джонни Ога весточки не было.