Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

Тот вошел в шатер и опустился на колени. Юаньшуай обратил внимание на его желтое, как воск, лицо, окровавленную одежду и с тревогой спросил:

– Что с тобой, брат?

– Обо мне не беспокойтесь, юаньшуай! – отвечал Ван Цзо. – Я получил от вас столько милостей, что не знаю, как за них отблагодарить! Я вижу, как вы опечалены новым вторжением чжурчжэней на Срединную равнину. А тут еще этот Лу Вэнь-лун! Поэтому я решил по примеру Яо Ли из древнего царства отрубить себе руку, чтобы проникнуть во вражеский стан. Пришел просить вашего разрешения.

– Дорогой брат! – со слезами на глазах воскликнул Юэ Фэй. – Зачем ты так сделал?! Я и без этого разобью Учжу! Возвращайся в лагерь и лечись.

– Нет, юаньшуай! Что сделано, того не вернешь! А без руки кому я буду нужен? Если вы мне не доверяете, я лучше покончу с собой!

С нескрываемой болью Юэ Фэй сказал:

– Что ж, поезжай, если хочешь. О твоей семье я позабочусь!

Ван Цзо простился с Юэ Фэем, кое-как сел на коня и этой же ночью отправился в цзиньский лагерь.

Стихи, написанные по этому поводу, гласят:

Горы и реки в упадок пришли,

Скорбь на тысячи ли,

Жизни свои

Отдавали напрасно герои,

Высшая знать

Оставалась от войска вдали…

За длинною радугой

Ясное солнце плывет,

Ветрами осенними

Реки закованы в лед…[109]

* * *

Окровавлено плечо героя,

Свято выполняющего долг,

Что Ван Цзо своих друзей не предал —

Было им, чжурчжэням, невдомек.

Так однажды утром обрела

Верного защитника страна,

Сердцем обращенного к луне,

Чистого, как белая луна!

Уже начало светать, когда Ван Цзо добрался до стана чжурчжэней. Он стоял у ворот до тех пор, пока из лагеря не вышли воины.

– Доложите вашему повелителю, что его хочет видеть сунский Ван Цзо, – попросил он.

– Никогда не слышал ни о каком сунском Ван Цзо! – удивился Учжу. – Зачем он сюда явился? Хорошо, зовите!

Воины ввели Ван Цзо в шатер, и он опустился на колени.

Поглядев на его желтое лицо и окровавленную одежду, Учжу спросил:

– Кто ты такой и что хочешь мне сказать?

– Я служил у Ян Яо и носил титул дуншэнского хоу, – сказал Ван Цзо. – Какой-то предатель выдал нас, и Юэ Фэй разгромил Ян Яо. Я остался без пристанища, и мне пришлось покориться сунам. А вы, повелитель, великий герой! И ваш сын – настоящий богатырь! Он навел такой страх на Юэ Фэя, что тот приказал отменить все поединки. Вчера вечером он созвал военачальников на совет, а я ему говорю: «Сунская империя погибла, и нам не освободить из плена старых императоров. Кан-ван доверяет предателям и удаляет от себя честных и преданных сановников. Цзиньская армия все равно нас раздавит. Так не лучше ли договориться о мире и спасти себе жизнь?» Но Юэ Фэй и слушать меня не захотел, обозвал изменником и в наказание велел отрубить мне руку. Вот и пришлось мне искать защиты у вас, великий повелитель.

С громкими рыданиями он вытащил из-за пазухи отрубленную руку и положил перед Учжу.

Учжу и его военачальники ужаснулись такой жестокости.

– Нечего сказать, хорош Юэ Фэй! – покачал головой Учжу. – Так искалечить человека! Лучше бы казнил его сразу! А то еще послал ко мне: вот, мол, смотрите, какой я сильный! – И затем обернулся к Ван Цзо. – Хорошо, я принимаю тебя и буду о тебе заботиться до конца дней твоих. Мои люди будут называть тебя Страдальцем. Передайте приказ во все лагеря, – обернулся он к приближенным, – чтобы Страдальцу разрешали ходить, куда он захочет. Кто вздумает его обижать, будет казнен!

Когда Учжу отдал этот приказ, Ван Цзо с радостью подумал: «Все получилось, как я рассчитывал! Теперь день гибели варваров уже недалек!»

Ван Цзо горячо поблагодарил Учжу за милость.

В это время Юэ Фэй выслал людей на разведку. Они побывали в окрестностях цзиньского лагеря, не увидели выставленной напоказ головы Ван Цзо и сообщили об этом юаньшуаю. Юэ Фэй успокоился.

С того дня Ван Цзо с разрешения Учжу свободно гулял повсюду. Глядя на его культю, чжурчжэни сочувствовали Страдальцу.

Однажды Ван Цзо подошел к воротам лагеря Лу Вэнь-луна.

– Тебе чего, Страдалец? – спросили его воины.

– Хочу посмотреть лагерь вашего господина.

– Можешь зайти – нашего господина все равно здесь нет, он уехал в ставку повелителя.

Ван Цзо обошел лагерь, заглянул в шатер и увидел там старуху.

– Почтенная женщина, Страдалец кланяется тебе, – сказал он.

– Не надо церемоний, полководец. Входите, пожалуйста, – пригласила старуха.

Услышав китайскую речь, Ван Цзо удивился:

– Почтенная женщина, ты никак уроженка Срединной равнины?!

Упоминание о Срединной равнине расстроило старуху.

– Да, я родом из Хэцзяня, – тихо сказала она.

– Как же ты попала на чужбину? – продолжал расспрашивать Ван Цзо.

– Вы, я вижу, тоже со Срединной равнины?

– Я уроженец Хугуана.

– Значит, мы земляки! – обрадовалась старуха. – Тогда я могу рассказать вам о себе. Надеюсь, вы меня не выдадите. Я кормилица Лу Вэнь-луна. Ему было три года, когда нам пришлось покинуть Срединную равнину. Он – сын господина Лу Дэна из Луаньчжоу. Учжу увез нас в Цзинь, и мы тринадцать лет прожили на чужбине.

Ван Цзо был рад знакомству со старухой и долго с ней беседовал.

– Мне пора уходить, – сказал он наконец. – Но я зайду как-нибудь в другой раз.

Прошло несколько дней. Однажды Лу Вэнь-лун возвращался к себе в лагерь, и Ван Цзо увязался за ним следом. Молодой воин заметил его и подозвал к себе:

– Идем со мной, Страдалец, я тебя угощу.

– Я уроженец Срединной равнины, – сказал Лу Вэнь-лун, когда они вошли в шатер. – Говорят, жители Срединной равнины знают много интересных преданий. Расскажи мне что-нибудь.

– Это верно! – подтвердил Ван Цзо. – Я могу рассказать историю: «Птица из Юэ возвращается на юг». Когда-то в древности между княжествами У и Юэ шла война. Князь Юэ послал правителю У красавицу Си Ши. Си Ши привезла с собой попугая, который умел разговаривать по-человечески, знал много стихов и песен. Правитель Юэ послал красавицу в У для того, чтобы она увлекла тамошнего князя. И князь действительно так влюбился в Си Ши, что позабыл о государственных делах.