Дом шалунов - Лидия Алексеевна Чарская

Когда Алек появился в спальне вместе с Котей, взоры всех мальчиков направились на него. Алек, не подозревая, что его «тайну» знают уже другие, преспокойно уселся на кровать и стал снимать сапоги.

– Не помочь ли тебе, Алек? – раздался вдруг десяток голосов.

И не успел Алек ещё ответить, как все мальчики бросились к нему: одни схватили его за одну ногу, другие уже принялись стягивать сапог с другой. Но Алек, хотя и царь, громко прикрикнул на всех:

– Оставьте!

И предпочёл сам снять сапоги. В это время к нему подошёл Вова Баринов и предложил ему своих жуков и лягушек, а Павлик Стоянов – тетрадку с «собственными стихами», Тото и Ноно Вогурины, два близнеца, угостили Алека пирогом, оставленным от обеда, а Гога Владин преподнёс ему свой коврик.

Алек блаженствовал. Кому неприятно получать подарки и есть пироги, оставшиеся от обеда?

Котя сидел всё это время на своей кровати и внимательно смотрел на Алека. Он видел, как Алек ел пирог, как ему подносили подарки. «Хорошо быть царём, – подумал Котя. – Вот бы и мне тоже».

И вдруг, точно воспоминанием, в голове мальчика выплыла странная картина: уютная светлая комнатка, ковёр на полу, детская кроватка и голубое одеяльце на ней… В кроватке лежит он, Котя, а на краю кроватки сидит она, та прекрасная молодая женщина, у которой такие нежные руки и которая поёт таким сладким, чудным голосом! Точь-в-точь царица! Да и впрямь царица… «Нешто такие бывают всамделишные барыни? – подумал Котя. – И то, должно статься, царица она, а я, поди, царевич, а может, тоже, пожалуй, чего доброго, сам царь!»

Хотя Котю и учили ежедневно говорить правильно, «по-господски», но в мыслях он всё же выражался по-своему, по-крестьянски. Это казалось мальчику куда легче и приятней.

Но не в том было дело, а в том, что Котя живо представил себя царевичем, о котором им недавно читал сказку директор, тем самым царевичем, которого украли у матери-царицы и повезли по белу свету.

И не помня себя он соскочил с кровати, ворвался в толпу мальчиков и закричал на всю спальню:

– Слушай, братцы! Я тоже царь! Право же, царь, как Алек… Верно слово! Умереть мне на сём месте! И кроватка у меня была царская, и голубое одеяльце, и ковёр… Всё царское!.. Право слово, верно! Не вру!

Мальчики вытаращили глаза на Котю. Павлик Стоянов не выдержал и расхохотался первым. За ним остальные. Дружный хохот пансионеров огласил спальню. Смеялись громко, весело, смеялись несколько минут.

Но тут Гога Владин выскочил вперёд и пискнул:

– Какой же ты царь? Ты просто мужик сиволапый!

– Что ты сказал?! – крикнул Котя.

Тут случилось нечто неожиданное. Котя кошкой прыгнул на спину Гоги и стал его тузить. Гога заревел.

В этот вечер у дверей спальни стояли два мальчика в длинных ночных сорочках. Это были наказанные Гога и Котя. Один за то, что дрался, другой за то, что довёл до драки Котю.

Простояли они целый час, пока не пришёл сам директор и не простил обоих. Котя быстро забыл обиду и даже пожелал Гоге спокойной ночи. Но Гога отвернулся и прошипел:

– Подожди, я тебе ещё покажу, как драться! Я тебе за всё отплачу, мужик!

И, злобно взглянув на Котю, Гога пошёл к своей постели.

Глава XXIX

У маленьких шалунов бывает доброе сердце

Всю неделю шёл дождь. Стояла холодная, совсем не летняя погода, хотя лето ещё не было на исходе. Мальчики сидели в беседке, стоявшей в углу сада и выходившей окнами на проезжую дорогу.

В противоположном углу беседки сидел Карл Карлович и читал газету. Ему было, очевидно, холодно, потому что он поминутно покрывал носовым платком то место головы, где у него была дыра на парике.

– Ему очень холодно! – проговорил Алек, тихонько указывая товарищам на беднягу немца.

– Да, это верно! Ты прав, Алек, – произнёс Арся, – ему очень холодно, должно быть.

– Когда мы вырастем и потеряем волосы, у нас будут лысины, и мы тоже будем чувствовать холод, – с комической задумчивостью проговорил Павлик.

– Надо ему достать новый парик без дырки! – радостно воскликнул Вова так громко, что Кар-Кар испуганно поднял на него глаза.

– Владимир Баринов! Ты глуп, как тулуп! – сострил Витик Зон, делая забавную гримасу в сторону Вовы.

– Виктор Зон, вы забылись! Грубостей нельзя говорить! – дёрнул его за куртку Антоша Горский.

– Бедненький, какой он синий! Ему ужасно холодно! – произнёс Миша Своин, самый маленький пансионер, указывая глазами на Кар-Кара.

– Где бы раздобыть ему парик, а? – произнёс Бобка Ящуйко, мигая по привычке своими беловатыми ресницами.

– Надо ему купить парик или даже не купить, а собрать денег на покупку. Деньги положить на столе в комнате Кар-Кара, и пусть Зон – он один ещё пока умеет писать по-немецки – напишет: «Кар-Кар, купите себе, пожалуйста, новый парик. Деньги эти вам принёс орёл с неба».

Всё это Павлик Стоянов проговорил скоро-скоро, захлёбываясь, боясь, чтобы ему не помешали закончить.

– Да, но откуда достать денег?

Мальчики переглянулись и все как по команде полезли в карманы. У «царевича» нашлась всего копейка, у близнецов Тото и Ноно – по две, у Павлика вместо денег – свисток, у Коти – краюшка хлеба, у Бобки – кусок сахару и старое стальное перо, у Арси – перочинный нож, три копейки и мёртвая лягушка, у Вовы Баринова – четыре майских жука и крошечный слепой, но живой мышонок. У остальных всё богатство состояло: у кого – из одной копейки, у кого – из двух.

– Дело плохо, – произнёс Алек, собрав все медные монеты, оказавшиеся в наличии. – Всего восемь копеек и одна полушка [16]. На это парика не купишь.

– Этого, верно, не хватит! – уныло подтвердили мальчики и поникли головами.

Печальное настроение охватило ребятишек. Рыцари притихли. Вдруг Павлик кинул взгляд на дорогу, которая вилась прихотливой змеёй мимо Дубков. По дороге шёл мужик с двумя мешками за спиной.

– Это торговец, он продаёт что-то! – произнёс Вова.

Котя тоже выглянул в окно беседки и заявил в свою очередь:

– Это старьёвщик, он покупает старые вещи… Ему можно продать что-либо и на вырученные деньги купить нашему немцу новую голову.

– Верно! Верно! – закричали мальчики снова так громко, что Карл Карлович от испуга выронил газету.

– Что у вас опять? – спросил он, предчувствуя новую шалость своей буйной маленькой команды.

– Ничего, Карл Карлович, – проговорил Витик по-немецки, – только господин директор присылал за вами…

– А, директор! – Кар-Кар