Русский момент в мировой истории - Маршалл Тиллбрук По

в доиндустриальную эпоху казалось невозможным. Они перевезли за сотни километров воинский контингент в 60 тыс. человек, в течение двух лет поддерживали его боеспособность (хотя и не всегда на высоком уровне) и нанесли поражение громадной российской армии на российской же территории. Очень важно правильно оценить результаты Крымской войны. Урок ее был не в том, как может показаться с первого взгляда, что европейское оружие превосходило русское. Действительно, европейцы были вооружены лучше русских, но экипировка николаевских войск вполне отвечала стандартам того времени. Крымский разгром доказал прежде всего превосходство европейского тылового обеспечения и индустриальной системы, на которой оно базировалось. Англичане и французы наглядно показали, что в состоянии вооружить, перевезти и довольно быстро развернуть громадную армию вдали от своих берегов.

Русские же, увы, продемонстрировали, что не способны вооружить, перевезти и развернуть более мощную армию в нескольких сотнях километров от Москвы. Исход Крымской кампании решило не вооружение, а совокупность угля, железа и пара. Стало очевидно, что Россия, по сути дела, являлась отсталой сельскохозяйственной империей на заре индустриальной эры.

В результате этого унизительного поражения большая часть русского правящего класса потеряла веру в традиционные московские методы государственного строительства. Понятно, почему это произошло. Армия – важнейший и главнейший продукт российской модернизации в целом – потерпела на своей же территории поражение от западных войск, доставленных туда морским путем, и это всего спустя полвека после того, как русские гнали до самого Парижа наполеоновскую Великую армию. Многие в России восприняли эту сокрушительную катастрофу как доказательство правоты мыслителей европофильского направления, так называемых западников. Последние уже несколько десятилетий открыто утверждали, что самодержавие и сопутствовавшие ему институты являются тормозом развития России и что именно поэтому страна всё больше и больше отстает от либерализующегося и индустриализующегося Запада. В глазах очень многих представителей этого крыла (которых скоро станут называть левыми) русская традиция стояла поперек исторического прогресса. Старые средства сделали Россию государством раннего Нового времени, но они были не в состоянии превратить ее в государство воистину современное.

И потому Александр II, а позже его внук Николай II попытались направить Россию по новому курсу, вдохновляясь при этом прежде всего европейскими способами модернизации. В эпоху Великих реформ и в период правительств Витте – Столыпина самодержавная власть была дополнена новыми общественными институтами (Земство, Дума и т. п.). Были ослаблены ограничения на публичный дискурс, отменено крепостное право, экономика либерализована, армия реорганизована (в который раз) по европейскому образцу. Историки долго спорили относительно эффективности этих перемен. Некоторые из них полагали, ссылаясь при этом на данные статистики, свидетельствующие, что Россия в конце XIX – начале XX в. быстро наращивала темпы индустриализации, будто страна успешно свернула со старомосковского пути на новую, европейскую колею. Россия, считают эти оптимистически настроенные историки, стояла на пути превращения в современную европейскую страну. Другие же, подчеркивая продолжавшееся сопротивление самодержавия либеральным реформам, заявляют, что российская элита вливала новое вино в старые мехи. Эти историки-пессимисты утверждают, что Россия оставалась отсталой, неспособной перенять промышленную модернизацию на европейский манер.

Ответа на этот вопрос мы не получим никогда, поскольку развитие России (или его отсутствие) было прервано нежелательным стечением обстоятельств – началом Первой мировой войны. Независимо от того, верим мы или нет в то, что Россия поступательно шла по европейскому пути, итог Первой мировой войны отчетливо продемонстрировал очевидную истину: как и во времена Крымского конфликта, Россия по-прежнему отставала от Запада в военном отношении. Империалистическая Германия, ведшая войну на два фронта против во много раз превосходивших ее сил, в течение двух лет смогла нанести поражение громадным русским армиям. Вновь русская элита стала сомневаться в действенности самодержавия. Еще важнее то, что сомнения появились у обретшей голос русской общественности. В эру реформ Александра II она состояла из высшего дворянства и богатой городской элиты, которые являлись опорой самодержавного государства и его реформистской программы. Однако во времена Николая II сфера общественной жизни расширилась благодаря либеральным политическим реформам, ставшим результатом революции 1905 г. В годы войны различные классы (помещики, городская буржуазия, рабочие, солдаты, крестьяне, национальные меньшинства), поддерживавшие самые разные программы (монархическую, республиканскую, социалистическую, аграрную), одновременно утратили веру в самодержавие и в его институты. Учитывая катастрофу на Восточном фронте и последовавший за ней социальный кризис, едва ли их можно за это обвинять.

Осаждаемая со всех сторон монархия пала. Вскоре к власти пришли большевики. Сказать, что русский коммунизм «подробно изучен», значит совершить насилие над употребленным термином. К предмету, именуемому «1917 год и всё, что его касается», внимание ученых было приковано больше, чем к любому другому событию в истории человечества. Пожалуй, о его значимости лучше всего свидетельствует тот маниакальный интерес, который оно возбудило. Более того, многие «исследователи» русской революции либо открыто нападают на нее, либо отвергают, причем с откровенностью, напрашивающейся на снисхождение к их ничтожности. Нет ничего печальнее вида приверженцев той или иной идеи, стремящихся прикрыть убожество своих мистических политико-религиозных верований лохмотьями «науки». Всё это предприятие – темное пятно на теле современной историографии.

Стоит указать, что газеты того времени достаточно точно освещали случившееся в 1917 г. и то, каким образом большевики пришли к власти. Изложенная ими история достаточно проста. В тот судьбоносный год за власть боролись только две фракции: образованные городские слои, которые поддерживали либеральное Временное правительство, обещавшее провести реформы европейского типа, и обнищавшие обитатели городов, солдаты и крестьяне, стремившиеся отнять у богачей то, что, как они считали, принадлежало им по праву. В ужасных условиях России военного времени последних было намного больше, чем первых, особенно на улицах возбужденной столицы. В некотором роде удивительно, но толпа бедняков оказалась намного эффективнее руководима, чем противоположная сторона, которую составляли люди в целом более образованные. Сторонники Временного правительства были привержены демократическому процессу и поэтому оказались связанными по рукам и ногам тонкостями парламентских процедур и законности. Лидеры же уравнителей, первыми из которых были большевики, намеревались захватить власть именем народа, используя любые средства, что они и сделали в результате почти бескровного переворота в октябре 1917-го. Либералы были изгнаны, политические сектанты победили.

На большевиков изведено почти столько же чернил, как на описание их победы в 1917 г., и это понятно, ибо непросто разобраться в этом запутанном клубке. С одной стороны, многие из них были выходцами из той же элиты, которую они желали свергнуть. Хорошо образованные, прекрасно владевшие словом и умевшие глубоко и широко теоретически мыслить, такие люди, как Ленин, едва ли были первобытными дикарями. С другой стороны, они быстро показали, что во имя дела способны на самую изуверскую жестокость. Ленин мимоходом отдавал