В стране каннибалов - Мерлин Тейлор

— Он был убит копьем, — пояснил дикарь, тщательно избегая называть имя убитого, — его убили не враги, — нет. Его убил свой человек, из его родного поселка Тавиви, позавидовав его доблести и силе. Его сила была очень велика, господин! — почтительно заключил Муриа свой рассказ.　

Итак, — со смертью вождя, очевидно, прекратилась и вражда между Капатеа и Киведзи. Мы пришли слишком поздно. Вот почему горцев и не взволновало наше требование выдать властям их вождя.　

— А близкие убитого разве не мстят убийце? — спросил Омфри.　

— Нет, господин. Человек, убивший вождя, бежал, и жители Тавиви не знают, где он. Нужно много сильных чар, чтобы одолеть его, — ведь в тело убийцы перешла вся сила убитого! А она была очень велика, господин! — снова повторил Муриа.　

Омфри не пытался разубеждать дикаря. Если Муриа говорил правду и вся история о смерти Япидзе не была выдумкою, чтобы сбить нас с толку и, задержав на время, дать ему возможность скрыться, — то мы могли легко найти подтверждение ее в поселке убитого героя.　

— Тот, о ком мы говорим, похоронен? — спросил Омфри туземца.　

Оказалось, что Япидзе был похоронен по всем правилам туземного ритуала, — то есть мирно разлагался на воздушной платформе. Его кости, по словам Муриа, может быть, до сих пор еще не были сняты с погребальной площадки.　

— Ладно! — оборвал Омфри свою беседу с туземцами, — завтра мы отправляемся в Тавиви, и ты проводишь нас туда!　

— В Тавиви? — испуганно повторил Муриа. — Нет, господин, я не пойду в Тавиви! Я ничего не хочу знать о Тавиви! Я не знаю туда дороги!　

— Тавиви лежит в области Капатеа! — возразил Омфри, — ты не можешь знать туда дороги; ужели ты никогда не бывал в поселке твоего собственного племени?　

Муриа не отвечал. Обернувшись к Айхи-Уайю, он торопливо и взволнованно переводил ему свой разговор с Омфри, и мы ясно видели, как на лице вождя-гиганта выразился суеверный страх.　

Омфри ушел в палатку, пожелав туземцам доброй ночи. Тем временем дикари столпились вокруг вождя, чтобы узнать от него причину его внезапного беспокойства. Далеко за полночь слышны были нам встревоженные и жалобные голоса взволнованных горцев. Омфри велел одному из констэблей, знавшему наречие горцев, — передать ему смысл этой беседы.　

— Они совещаются, кому вести вас завтра в Тавиви, — ответил констэбль.　

Большего Омфри так и не добился, — либо туземец не все понимал, либо не хотел всего сообщать нам.　

На утро часовые разбудили нас рано. Туземцы уже поднялись; Муриа сидел у костра и жевал печеный картофель. К нам он, однако, решился подойти лишь тогда, когда мы окончили завтракать и подозвали его. Вежливо поздоровавшись он произнес:　

— Господин, я провожу вас в Тавиви.　

Водянистые глаза его при этом метнули взгляд столь мрачный и свирепый, что Омфри счел нужным напомнить констэблю, знавшему наречие горцев, чтобы он был на чеку, и прислушивался ко всему, что они говорили между собою.　

— Насторожи свои уши, а сам не болтай ни о чем. Чтобы никто не знал, что ты понимаешь их язык! — строго внушал он туземцу.　

— Слушаю, господин! — спокойно ответил констэбль и пошел передать своим товарищам приказание быть на стороже на случай предательства со стороны Муриа.　

Когда мы спускались с горной площадки, направляясь в Тавиви, из среды горцев вышел мужчина и с распростертыми объятиями направился к Омфри. Мы были поражены: только вожди встречают и провожают своих гостей таким жестом. Кто мог быть этот человек? Мы спросили об этом Муриа. Оказалось, что обнимавший Омфри дикарь действительно был главою племени, тогда как Айхи-Уай был «первым вождем».　

Что то очень туманное толковал нам Муриа о разнице между главарем племени и «первым вождем». Очевидно, ему самому этот вопрос был не ясен, а, может быть у него не хватало запаса слов на мотуанском наречии для более понятного разъяснения. Так мы и не уразумели, почему племя имело двух вождей, и который из них был важнее. Провожать нас отправились Айхи-Уай и его щупленький спутник. Очевидно, они были неразлучны. Дороги, по которым нам пришлось идти в этот лень, были прекрасны, поскольку могут быть вообще прекрасны дороги в горах Папуасии. Это доказывало, что проводники ведут нас верным путем: туземцы показывают свои　лучшие дороги только друзьям; тем, кому они не доверяют или кого сами хотят обмануть, — они, конечно, таких хороших дорог не откроют. По пути мы зашли в один маленький поселок отдохнуть, и были встречены обитателями дружественно и приветливо. Не трудно было заметить, что этим мы всецело были обязаны Айхи-Уайю и его маленькому неразлучному спутнику. В этом поселке мы увидели несколько недавно построенных погребальных площадок в виде плетеных из прутьев крупных открытых корзин. Скорченные тела покойников, видимые чрез щели площадок, судя но их крупным размерам, принадлежали мужчинам. Очевидно, и для племени Капатеа война с Киведзи, несмотря на превосходство их вождя над вождем Киведзийцев, не обошлась без жертв.　

Через посредство Мурии Омфри расспросил туземцев о недавно умершем Япидзе, тщательно избегая называть его по имени, чтобы не нарушать табу. Все ответы совпадали, отличаясь между собою лишь отдельными, незначительными подробностями: оказалось, что Япидзе действительно умер и погребен в поселке Тавиви. При всех этих разговорах присутствовал констэбль Майкели, знавший местное наречие, но ни единым жестом, ни единою миною не выдавший своего знания.　

Айхи-Уай и маленький Муриа, очевидно, совсем забыли, что кто то из наших людей должен был знать язык горцев; иначе мы бы не поняли их, когда они приглашали нас подняться к ним на горы из поселка Пополиата. Если Омфри надеялся с помощью Майкели раскрыть хитрость и лживость проводников, то он ошибался. Муриа, по словам констэбля, переводил точно и правильно все ответы горцев. Это то и казалось Омфри особенно подозрительным, потому что обычно ответы нескольких горцев, спрошенных порознь и не знающих, что отвечали их товарищи, не совпадают между собою: каждый дикарь пытается угодить своим ответом белому «тобада» и мало считается с действительностью, чтобы достигнуть этого. Здесь же все ответы были одинаковы. Очевидно они были заранее подготовлены туземцами. Весь поселок подтверждал слова Муриа о мире, заключенном между Капатеа и Киведзи с тех пор, как скончался прославленный вождь капатейцев. Заглянув в одну из хижин, Омфри заметил в ней　дикаря, виденного нами дня два тому назад в другом поселке. С нашим отрядом дикарь этот не шел, а прибыл сюда, очевидно, какою