Засыпанный колодец - Василий Иванович Немирович-Данченко

И Аллах склонил свой слух… «Мы служили только добру, одному добру. Мы не спрашивали у жаждущего в пустыне: „Кто ты и достоин ли нас?“ Мы поили его своими струями. Мы поили его стада потому, что ты, о, Милосердный, и им дал дыхание жизни… На этой злой земле мы целые века являли правду твою, и никто, прибегавший к нам, не уходил от нас обманувшимся в своей надежде. Нас щадил ангел бури, и Хамсин, пролетая мимо, не задевал нас огненными крыльями. Он знал тоже, что мы служим тебе в добре и вечной любви твоей… И вот пришел человек, назвавшийся бичом твоим… Я напоил и его, исполненного злодеяний, его жестокости я открыл милость твою… Но он не научился ничему из этого… Он и меня убил, он и меня засыпал, — и теперь я, заключенный в самые недра горячей пустыни, молю тебя, о, грозный Аллах, яви правду свою…» Голос засыпанного колодца все тише и тише звучал; но все темнее становился лик Аллаха, и в ужасе перед ним закрывались тучами блистательные солнца его престола, и мириады агентов опускали крылья над своими глазами.

VIII

«Жалкая тля жестокого мира… Ты называл себя бичом моим? Ты будешь им! Иди назад на землю; ты — отныне мой гнев. Ты посеешь чуму и соберешь жатву черной смерти… Ты из самых недр ада вызовешь беспощадных демонов и укажешь им области, заслужившие кару мою. Во главе этих темных сил ты истребишь противящихся мне. Ты будешь топить корабли в океане и караваны в пустыне. Ты отторгнешь младенца от груди матери и мать отнимешь у беспомощного ребенка. Ты в каждое слово любви бросишь свое змеиное жало и каждый светлый день омрачишь своею тенью. Ты — засуха и град, ты — наводнение и буря. Ты в тучах саранчи опустишься над благословенными полями и с бледными призраками голода войдешь в обнищавшие города. Ты будешь лить кровь и сеять страдание, но с каждым шагом твоим ты все будешь несчастнее и несчастнее…»

IX

«Иди и помни! Ты сам будешь, творя зло, испытывать муки всех твоих жертв — боль чумы и ужас черной смерти. Страх перед демонами, покорными тебе, и муки тех, кого они, по указанию твоему, погубят. Ты будешь утопать с пловцами и задыхаться в пустыне с пилигримами, гореть в огне тобою же зажженных пожаров… Ты испытаешь горе матери сам и страдание младенца, оставленного ею. Твои змеиные жала будут жалить тебя самого, прежде чем они ужалят другого… Ты почувствуешь голод и холод и нигде не укроешься от бури… В твоем страдании, мой бич, сольются, как реки в море, боли, недуги и муки всей земли… Потому что нет гнева без страдания, — одно добро есть добро и полно само собою… Иди, мой бич, и искупи свои злодеяния, пока засыпанный тобою колодец не откроется вновь и не станет поить жаждущих!.. Азраил, сбрось его…»

И с стихийным криком ужаса, от которого содрогались проносившиеся мимо кометы, душа завоевателя низринулась на землю.

X

Века прошли за веками. Одно тысячелетие уже минуло, а бич Божий носится над сушею и океанами, и нет ему покоя, нет предела его страшной муке. Над руинами поднялись новые города, сожженные им сады сменились другими, уничтоженные царства воскресли с новыми владыками и старыми недугами. А в огненном кольце песков спаленный солнцем пустыни засыпанный колодец все еще спит, ревниво храня живую влагу… Всякий раз, как смелые люди пробивались к нему, — отовсюду слетались тысячи призраков и пугали тех и отгоняли от заветного места. Люди пробовали победить пустыню, одолевая ее шаг за шагом. Они раздвигали свои поля и сады; они надеялись, что в конце концов все знойное лицо ее исчезнет под их насаждениями… Но опять подымались призраки убитых, взрывали недвижные пески и засыпали посевы и жатвы… И долго еще будет спать в своей жаркой могиле заповедный колодец, и многие тысячелетия станет мучиться, творя зло, душа великого завоевателя…

XI

В далекой стране, в солнечном краю Тафилета, у самых пределов великих африканских пустынь, под темным шатром своим, рассказал мне эту сказку старый бербер… Верблюжий помет курился у входа. Одинокая чахлая пальма клонилась к земле, точно у неё искала защиты от беспощадного солнца. Откуда-то издалека слышалась печальная-печальная песня… Ночь не принесла прохлады… Земля, истомленная зноем, горячо и тяжко дышала. Ярко сверкали чуждые мне созвездия — таинственные символы над вечным молчанием пустыни… Вдруг на самом краю ее словно раскрылось чудовищное в полнеба огненное око и какой-то страшный мучительный голос раздался оттуда…

— Что это? — спросил я у номада, дремавшего около.

— Стонет душа великого завоевателя, уносясь куда-то творить определенное ей зло!..

[1]

1911

Примечания

1

Сказка «Засыпанный колодец» печатается по изд.: Немирович-Данченко Вас. И. Засыпанный колодец. — М., 1911.