Корабль Его Величества «Улисс» - Алистер Маклин

— А другой от кого?

— С эсминца «Гэннет», сэр: «Корпус трещит…»

— Так. А что дальше?

— Ничего. Просто: «Корпус трещит», и все.

— Гм… Какое спокойствие! — заметил Тиндэл. — Подождите минуту, Бэнтли. — Тиндэл опустился в кресло и задумался.

Вэллери что-то пробормотал, и Тиндэл, подняв голову, пристально посмотрел на него.

— Опасный район, сэр, — сказал Вэллери. — Может быть, авианосцы…

Тиндэл хлопнул рукой по колену.

— Наши мысли совпали, Вэллери. Бэнтли, запишите два семафора. Первый всем кораблям охранения: «Следовать в плотной кильватерной колонне за авианосцами». Второй авианосцам: «Травить в море топливо, каждому с одного борта, по двадцать галлонов в минуту». Поняли, Бэнтли? Поторопитесь с отправкой и скажите штурману, чтобы принес карту.

Бэнтли вышел. Тиндэл повернулся к Вэллери:

— Запасы топлива придется пополнять потом. Это единственный выход, если мы хотим дойти до Мурманска… Если в ближайшие сутки погода не улучшится, наши малыши, наверное, не выдержат… А вот и штурман. Давайте посмотрим, где мы находимся. Скажите, как ветер?

— Десять баллов, — ответил Карпентер, раскладывая карту перед Тиндэлом. — Нас немного сносит.

— На норд-вест, да? — Тиндэл потер руки. — Отлично. Ну а теперь покажите, молодой человек, где мы находимся.

— Двенадцать — сорок вест, шестьдесят шесть — пятнадцать норд, — отчеканил Карпентер, не глядя на карту.

Тиндэл поднял брови, но ничего не сказал.

— Курс?

— Триста десять, сэр.

— Ну а если бы нам потребовалось найти укрытие для заправки топливом?

— Курс двести девяносто, сэр. Я уже проложил его на карте. Примерно четыре с половиной часа ходу.

— Уже успели, черт возьми… — процедил Тиндэл. — А кто это вам приказал?

— Я все рассчитал пять минут назад, сэр. Мне показалось, что другого выхода у нас нет. Следуя курсом двести девяносто, мы выйдем к мысу Ланганес. Там можно наверняка найти укрытие, — серьезно, без тени улыбки проговорил Карпентер.

— Ему, видите ли, показалось! — прогремел Тиндэл. — Вы только послушайте, командир, а мне та же мысль пришла в голову буквально минуту назад… А ну-ка убирайтесь вон, штурман.

Карпентер промолчал. С чувством невинно пострадавшего он собрал карты и собирался уже уйти, но Тиндэл окликнул его:

— Штурман!

— Есть, сэр. — Карпентер смотрел куда-то поверх головы Тиндэла.

— Как только корабли охранения перестроятся в новый ордер, скажите Бэнтли, чтобы он передал им новый курс.

— Есть, сэр.

— Только не обижайтесь на старого ворчуна. Можете идти и поплотнее закройте за собой дверь. Мы тут просто замерзаем.

Ветер усилился. Море покрылось белыми барашками ревущих и стонущих волн. Гребни их становились все круче. Ветер срывал с них тучи брызг.

Топливо, откачиваемое в море с авианосцев, образовало на поверхности воды узкую длинную ленту. Увеличившаяся плотность воды уменьшила волнение за кормой авианосцев, и хотя эсминцы по-прежнему подвергались килевой качке, теперь опасность для них значительно уменьшилась. Тиндэл не скрывал удовлетворения.

К половине пятого вечера до намеченного района укрытия оставалось еще около пятнадцати миль, но от хорошего настроения Тиндэла не осталось и следа. Из-за усилившегося ветра он был вынужден дать приказ сбавить скорость хода.

Море становилось все более грозным. Николас стоял рядом с Карпентером, уже сменившимся с вахты, и поглядывал на шедшие сзади «Дифендер», «Вектру» и «Викинг».

— В медицинском училище мне никогда не приходилось даже слышать о таком море, — заметил Николас. — А тебе, Энди, приходилось видеть подобное раньше?

— Только один раз. Нас захватил тайфун у Никобарских островов. Но и тогда было не так страшно, как сейчас. Кэррингтон говорит, что все это ерунда по сравнению с тем, что ждет нас вечером. А он-то уж знает. Хорошо бы сейчас снова оказаться в Хенлее.

Николас с любопытством посмотрел на друга.

— Не могу сказать, что хорошо знаю Кэррингтона. Он ведь не очень общительный человек? Но все вы: и Гиндэл, и старпом, и командир, и ты — говорите о нем с каким-то особым уважением. Что же в нем особенного? Я очень уважаю его, но он ведь не сверхчеловек.

— Волны начинают разрушаться, — проговорил Карпентер таким тоном, будто он не слушал Николаса. — Посмотри, нет-нет да и появится волна ниже остальных. Каждая седьмая волна, как говорят моряки. Нет, Джонни, он не сверхчеловек. Просто он самый превосходный моряк, какого нам когда-либо приходилось встречать. Он обошел мыс Горн на финском баркасе, когда мы еще пешком под стол ходили. Старпом мог бы рассказать о нем очень много. Такого моряка сейчас действительно нечасто встретишь. Тэрнер и сам человек бывалый, но он кому угодно скажет, что не может поставить себя в один ряд с Джимми. Я не любитель поклоняться героям. Ты это знаешь. Но о Кэррингтоне можно сказать то же, что когда-то говорили о Шеклтоне, — когда ничего не осталось и всякая надежда утрачена, встань на колени и молись за него. Поверь мне, Джонни, я очень рад, что Кэррингтон с нами.

Николас ничего не ответил. Он был просто поражен услышанным, и ему очень захотелось поближе узнать Кэррингтона.

Скрипнула дверь. Николас и Карпентер резко повернулись. Это был старший матрос зенитчик Дойл. И хотя борода скрывала три четверти той части лица матроса, которая была видна Николасу и Карпентеру, им обоим сразу стало ясно, что Дойл чем-то раздражен.

Карпентер приветливо улыбнулся Дойлу. Они когда-то вместе служили на базе в Китае, и Дойл пользовался уважением штурмана.

— Ну что, старина. Как там дела, внизу?

— Очень плохо. Страшный холод, все перемешалось от качки. Половина команды… — Дойл вдруг умолк. Взгляд его был устремлен куда-то в море.

— Ну и что же происходит с половиной команды?

— Боже милостивый! — голос Дойла звучал глухо, почти как молитва. — Боже милостивый!..

Оба офицера круто повернулись. Нос «Дифендера» медленно вздымался вверх на гребень огромной волны. Когда волна дошла до миделя, корабль на какой-то момент замер, а потом нос его устремился вниз, так что винт и руль вышли из воды и высоко поднялись над ней. Потом весь корабль как бы нырнул в воду…

Даже на расстоянии двух кабельтовых удар носа корабля о воду был похож на раскат грома. Казалось, что «Дифендер» все еще продолжает погружаться, хотя весь корабль уже скрывался под волнами по самый мостик. Как долго «Дифендер» оставался в таком положении, позднее никто не мог сказать. Постепенно, словно в агонии, корабль снова показался над поверхностью воды.

Открывшийся взорам людей корабль представлял собой невиданное зрелище. Давлением огромной, тысячетонной массы воды взлетную палубу подняло на дыбы, и она стала похожа на подкову. Это зрелище заставило людей даже усомниться в том, что они сохраняют рассудок, лишило их дара речи. Такова была реакция всех, кто был свидетелем случившегося