Каос в гостях и дома - Анне-Катарина Вестли

Представив, что маме придётся коротать вечер одной-одинёшеньке, Каос подошёл и обнял её. А мама, конечно, больше всего волновалась за них с папой: каково им будет одним остаться?

– Не забудьте покупать по утрам молоко. А Каос пусть берёт с собой завтрак, чтобы поесть в школе или у Эвы. Его контейнер для еды лежит в ящике под скамейкой.

– Ты завтра тоже пойдёшь в школу? – спросил Каос.

– Да, так что мы сможем думать друг о друге.

– А у меня занятия во вторник вечером, – сказал папа. – Курсы английского, на которые я записался.

– Тогда со мной тётя посидит?

– Да. Не бойся, папа тебя одного вечером не оставит! – успокоила его мама. – Знаете, что меня радует?

– То, что ты будешь ездить на трамвае, как летом, когда мы навещали Бьёрнара?

– Нет, то, что занятия заканчиваются по пятницам, значит, я буду возвращаться домой и мы все сможем ездить в Лилипутик.

– Но только не в день твоего приезда, – сказал папа. – Может, в субботу утром.

– А в следующее воскресенье ты тоже поедешь в город вместе с Бьярне? – спросил Каос.

– Нет, я могу поехать утром в понедельник. Если сяду на самый ранний поезд, то как раз успею на занятия, а немного опоздаю – не беда, никто мне пенять не станет.

– Нас тоже не ругают за опоздания, – сказал Каос. – Но учительница всегда хвалит, если мы приходим заранее.

– Не забывай проверять, не мокрые ли у Каоса сапоги, когда он возвращается домой. Если мокрые – надо их вечером поставить сушиться, чтобы они просохли к утру.

– И кто должен этим заняться, как ты считаешь? – спросил папа.

– Да вы оба, – ответила мама.

– Мне кажется, с этим Каос сам справится, – возразил папа. – Ну-ка, сынок, выгляни в окно, посмотри, не приехал ли Бьярне, может, пора уже выносить вещи. Нехорошо заставлять его ждать.

Папа отнёс вниз чемоданы. Рюкзак мама взяла сама. Папа вернулся в квартиру взять пакет с едой, который он приготовил, и термос. Он хотел положить их в мамину сумку, но тут заметил что-то на дне. Две фотографии – свою и Каоса. Папа подумал: хорошо, что они как бы всё время будут рядом с мамой, даже в съёмной квартире в большом городе.

Каос стоял у окна и смотрел на проезжавшие мимо машины. Их было немного: в это время большинство людей уже сидели по домам и готовились ужинать. Но только не Каос, потому что сегодня был необычный день. И грустный. У Бьёрнара так бывало каждое воскресенье. Его папа уезжал, а потом возвращался в пятницу. Бьёрнар и Эва к этому привыкли, а Каос – нет. Вот он увидел, что у их дома остановился автомобиль. Наверняка это Бьярне.

– Приехал! – крикнул Каос. – Папа, мама, машина Бьярне уже здесь.

– Хорошо, успокойся, – сказал папа. – Сейчас оденемся и выйдем во двор, глупо просто стоять у окна и махать вслед.

Каос торопливо оделся, мама взяла пальто. Обычно она ходила в куртке и брюках, но на этот раз решила принарядиться.

– Ну всё, мы поехали, – сказала она.

– А сумку свою что, брать не будешь? – напомнил папа. – Я туда положил тебе еду, чтобы было чем вечером перекусить.

– Ах, конечно! Чуть не забыла!

Мама обняла папу, а потом Каоса. Ему показалось, что у неё в глазах стояли слёзы, хоть она и радовалась, что снова пойдёт учиться.

– Если бы у нас был телефон, – сказал папа, – ты бы могла позвонить и сказать, как доехала.

– Может, у тех, у кого я буду жить, и нет телефона, – ответила мама. – Я вам лучше сразу напишу.

Они спустились во двор, там стоял Бьярне и протирал фары.

– Привет, – сказал он, – хорошо, что вы уже собрались. По воскресеньям в это время много машин на дороге.

– Довези её до самого дома, – попросил папа.

– Не волнуйся, всё устрою в лучшем виде, – пообещал Бьярне. – Она будет жить у пожилой пары в Тириллтопене. Мои знакомые говорят, что это очень радушные люди. Ты ведь, Каос, бывал в этом пригороде, я вас с мамой возил туда летом.

– Будем надеяться, что всё сложится хорошо, – вздохнул папа. – Поезжай осторожно да следи за дорогой. – Потом он повернулся к маме: – И не ходи там одна по вечерам.

– Не буду, – пообещала мама. – Мне ведь ещё надо домашние задания делать. До свидания! Передавайте привет дяде и тёте.

Она села на переднее сиденье, пристегнулась и помахала им.

Бьярне попрощался с папой и Каосом.

– А ты передай привет Эве и Бьёрнару, когда к ним придёшь, – сказал он Каосу. – Ну, счастливо оставаться!

Он уселся за руль, машина тронулась, выехала на площадь и исчезла за поворотом. Мама и Бьярне уехали в большой город. Каосу хотелось побежать за автомобилем и помахать вслед, но папа крепко держал его за руку.

– Стой на месте, – велел он. – Махать можешь и отсюда.

Но стояли они недолго, потому что автомобиль скоро скрылся из виду.

– Пойдём домой, – сказал папа.

Поначалу он был не очень разговорчив. Может, думал: а не стоило ли ему поехать вместе с Бьярне? Но потом мотнул головой, словно хотел отогнать эти мысли, и сказал:

– Пора ужинать.

Странно было возвращаться назад в опустевший дом. Хотя папа и Каос частенько оставались вдвоём, но на этот раз всё было по-другому. Мама уехала дальше, чем обычно, и они знали, что она не вернётся ни сегодня, ни завтра. Только в пятницу.

Когда они поели, папа спросил:

– Ну что, пора тебе спать ложиться, Каос? Завтра рано вставать. У меня нет первого рейса, так что успеем вместе позавтракать и я провожу тебя до площади.

Папа говорил, а сам думал совсем о другом, он словно бы отсутствовал. Вдруг Каоса осенило:

– Давай займёмся чем-нибудь интересным!

– Чем?

– Пойдём на чердак и принесём ту коробку. Ты ведь говорил, что из неё можно что-нибудь смастерить.

– Верно.

Они поднялись по лестнице, прошли мимо работников в типографии, те трудились даже по воскресеньям. Поднялись ещё выше, открыли дверь на чердак и прошли к своему чулану. Папа отпер его, зашёл и вынес картонную коробку. Она была такая большая, что Каос не смог её обхватить. Папе пришлось поставить её на пол, пока он запирал навесной замок. Каос стоял рядом и похлопывал коробку по бокам. Когда они, спускаясь, снова прошли мимо газетчиков, один из них поднял голову и спросил:

– Вы что, переезжаете?

– Нет, – ответил Каос, – просто хотим смастерить одну отличную штуку, я пока не знаю, что именно.

Он произнёс это с таким таинственным видом, что газетчик сказал:

– Я просто сгораю от любопытства. Уж расскажите мне, пожалуйста, когда всё будет готово!

Каос серьёзно посмотрел на него и кивнул. Когда они вернулись домой, папа снял скатерть с большого стола в гостиной. Это был одновременно и обеденный стол, и рабочий. Теперь они собирались на нём поработать.

– Пойди-ка сперва почисти зубы и надень пижаму, – велел папа, – а сверху накинь вязаную кофту.

– Я ещё не хочу ложиться, – сказал Каос.

– И не надо, – успокоил его папа. – Просто я хочу, чтобы ты уже приготовился и мы об этом больше не думали.

Каос живо почистил зубы и надел пижаму. А папа достал короткий острый нож и начал резать одну из сторон коробки. Там появилось прямоугольное узкое отверстие, достаточное, чтобы папа мог просунуть в него руку. Потом он вырезал такое же точно с другого боку. Теперь можно было смотреть насквозь. Посредине широкой стороны папа сделал квадратное широкое отверстие – такое большое, что Каос даже немножко испугался, но папа улыбнулся и сказал:

– Знаешь, что это будет такое, сынок? Театр.

Каос один раз был в театре, на ярмарке. Там на сцене были деревья, небо и много что ещё. Может, и у них с папой тоже так получится?

– Мы с тётей так играли, когда были детьми, – сказал папа. – Она была старше меня и увидела такой театр на картинке. Его надо было вырезать, собрать, склеить и добавить фигуры. Но теперь мы сами всё устроим как захотим. У нас отлично получится, только вот доделаю сначала тут сверху. А потом решим, кто будет в театре играть. Может, пригласим ещё Бьёрнара, Олауг и Пончика.

Это было здорово. Каос следил во все глаза, как папа резал, клеил и складывал боковые стенки.

– Теперь нам нужна круглая штанга.

Каос задумался, а потом сказал:

– У швабры круглая палка.

– Пожалуй, она тяжёлая и слишком длинная. Да и не можем мы швабру ломать! Нет, посмотрю-ка я лучше в подвале. А ты пока возьми акварельные краски и попробуй нарисовать на этой стороне голубое небо, чтобы получился задник