Дочь Двух Матерей - Anita Oni

— Терпимо, — ответил Рэдмунд и махнул рукой. — Стоит ли об этом? Пойдёмте-ка лучше гулять! Выпьем, как следует! Дам пригласим!

Налу посмотрел на него так, будто видел его впервые. Протёр кулаками глаза — один слабовидящий, другой заплывший от синяка — и снова уставился на друга.

— Ух ты, Рэдмунд! Это что-то новое.

— Наконец-то! Мы уж думали, ты никогда такое не предложишь, — добавил Агрис. — Между прочим, я знаю неплохое местечко. Видишь, Налу, сам Творец нам шепчет о том, что денежки наши впору просадить. А ты всё: экипировка, экипировка…

Но Рэдмунд прервал его широким жестом.

— Поберегите ваши финансы. Я угощаю.

— Ах, ну раз так… — протянул Налу, — тогда пожалуйста: я не против. Вперёд.

Трое друзей поднялись из-за стола. Раздались возмущенные возгласы:

— А как же состязание?!

— Да! Вы чего? Сами назначили нас в свидетели и даже не потрудились окончить пари.

— Чёрт с ним, с этим пари, — засуетился Агрис, — пойдёмте скорее, а то уже к ночи дело.

Но Налу прищурился, положил увесистую руку ему на плечо.

— Погодите-ка. А ну! Какой счёт?

— Да какая разница, — перебил его Агрис, — мы же прервались.

— И тем не менее?

— Здоровяк — двенадцать, белокурый — девять, — сообщили ему. Налу, довольный, погладил себя по животу, тугому, как барабан.

— Это ещё ничего не значит! — надрывался его товарищ. — Я бы враз наверстал! Ты бы сам увидел!

— Увидел бы… Когда сам киан Тоур Рэдкл выпьет с нами, тогда бы и увидел! А пока, извини, будем гулять с его сыном. Пошли, Рэдди!

И, бросив на поднос монеты, троица покинула пивную. Местечко, о котором говорил Агрис, оказалось весьма неожиданным: городские бани Рэди-Калуса. С виду это было непримечательное приземистое серокаменное вытянутое здание на пересечении двух главных улиц. Под багряным треугольником его козырька висела вывеска, изображающая ушат, наполненный мыльной пеной и при должном воображении напоминающий кружку пива, так что приезжие нередко путали баню с таверной.

— Ну и где ты тут собрался искать девчонок? — спросил его Рэдмунд. — Ты что, в бане не был никогда? Пришёл поглазеть на голых парней?

— Нет, это ты никогда здесь не был, — парировал Агрис, и был прав. — Погоди со своими девчонками, всё будет. Просто для приличия надо сперва сполоснуться. Посидеть мужской компанией, собраться с силами. Расслабиться.

Его совет, как ни странно, пришёлся впору. Пока несостоявшийся герд отмокал в горячей воде, буря его чувств, по-прежнему бушевавшая внутри, наскоками, теперь улегалась. В мужской бане царила своя атмосфера, в некотором смысле сакральная. Здесь переговаривались вполголоса, исключительно вежливо, и избегали бранных слов и выражений. Никто никуда не спешил. В парной собирались все, от крестьян до ремесленников и землевладельцев; социальные различия стирались, границы между ними размывались, а потому никто не был удивлён тем, что юный Рэдкл заглянул сюда в этот день. Да хоть бы и сам Верховный король Ак'Либуса: в парной все равны.

Так что вышел Рэдмунд из бани полностью умиротворённый, и подумал: а, может, ну всё это? Лишили статуса — и чёрт с ним. Одной проблемой меньше. Часы на здании администрации показывали два двадцать. «Ничего себе, — отметил он мысленно, — целых два часа здесь проторчали, а как будто не больше двадцати минут».

— Показывай уже это своё местечко, — обратился он к Агрису. Тот вздернул брови и выразительно взглянул на Налу.

— Слушай, — сказал он, — отчего эти кианы всегда так нетерпеливы? Есть тому научное объяснение?

Но Налу как человек, далёкий от науки, только крякнул и с удовольствием потянулся, как толстый довольный кот, что гнёт спину, едва пробудившись.

— Зайдём за угол, — распорядился он.

Троица обогнула здание и очутилась у входа в женское отделение. Здесь недостатка в посетительницах не было: в отдельные минуты широкие распашные двери даже не имели возможности сомкнуться, так как в них постоянно кто-то заходил и тут же навстречу входящим на свет появлялись весёлые женщины в чистых накрахмаленных платьях и костюмах, с красиво расчёсанными и уложенными волосами и с выражением довольства жизнью на расслабленных лицах.

— Что ты предлагаешь делать, зайти теперь сюда? — спросил Рэдмунд.

— Не говори глупостей, — осадил его Агрис. — Что за народ такой любопытный, всё хочет знать наперёд. Ты лучше наблюдай, да примечай.

Двери распахнулись, выпустив новую группу посетительниц, дородных и красных, как рак, шумно переговаривающихся и смеющихся во всё горло.

— Готов поклясться, вон та, что с краю — подруга моей мамы! — воскликнул Агрис. — Как бы мы её саму здесь не повстречали… Так или иначе, эти нам не подойдут, мы для них что щенки, не доросли. Как-нибудь лет через двадцать. А вот это уже интересно… — заметил он, когда из здания вышли девушки помоложе, скромно глядящие по сторонам и припустившие вниз по улице. — Впрочем, нет. Они хорошие, домашние. С такими, если хочешь завести знакомство, начинать нужно с отца и матушки, не то предпоследний тебе шею свернёт. И правота будет на его стороне. Подождём ещё.

Он забраковал по очереди одинокую и явно чем-то огорчённую женщину («Ей, очевидно, сейчас не до нас»), двух подружек, вышедших в обнимку и увлечённых друг другом («Им, видимо, тоже»), пару-тройку старушек («Ну, здесь пояснений не нужно») и ещё с десяток женщин, без объяснения причины («Всё равно не поймёте!»). От трёх из них он даже быстро отвернулся и тщательно скрыл лицо под капюшоном накидки. Наконец, когда Рэдмунду наскучило стоять под запоздало опушившимся тополем и шмыгать распаренным носом на ветру, а дворник, пару раз прошедший мимо ребят, начал с подозрением на них коситься, на пороге показались четыре хохотушки лет двадцати.

— Ну что, девчонки, по домам? — спросила одна из них так звонко, что опавший тополиный пух завибрировал и поднялся над землёй.

Остальные разочарованно загудели. Им явно хотелось продолжить сегодня веселье. И Агрис зашикал на друзей: вот оно!

— Налу! — крикнул он вольготно. — Добудь нам экипаж!

А сам взял Рэдмунда под руку, обогнул тополь и вышел на свет как бы между прочим, словно ребята прогуливались мимо. Налу между тем богатырской ручищей схватил первого попавшегося коня под уздцы и голосом, не терпящим возражений, окрикнул возницу:

— Довези-ка нас, почтеннейший! Деньгами не обидим!

«Ещё бы, — ухмыльнулся он, — не я ж плачу́».

Агрис, не теряя времени, завёл с девушками непринуждённый разговор: спросил, как прошёл их банный день, как вообще дела в столь славные деньки альфера, и рассказал немного о себе, не забывая ловко острить и улыбаться, лучезарно улыбаться.

— А это — мой близкий друг, — отрекомендовал он Рэдмунда. Представлять его по имени не было нужды, их собеседницы прекрасно знали будущего герда