Моя стая-семья и не только - Евгения Кимовна Романенко

А ещё вечер впереди. Встретить коров, подоить (а мы уже с кружками пляшем рядом с коровником), накормить скотину, приготовить ужин. Конечно, мы, малолетки, чем могли, помогали. Но я даже сейчас не могу себе представить, как моя прабабушка с этим хаосом справлялась?

И в этой круговерти она находила время идти за травами в тайгу. Вообще-то это не совсем сибирская тайга. Но уральцы её называли так.

Почему-то бабуля брала с собой только меня, хотя внуков, коренных уральцев, у неё было до тринадцати человек разного возраста. Баба Дуня мне рассказывала о травах, их жизненной силе. Она не учила меня, типа, «вот эта трава от этой болячки», или «люби природу». Нет, она просто говорила:

─ Вот эта травка поможет от того-то, только собирать её надо тогда-то. Вот эта травка ─ от другой напасти. Никогда не бери лишнего. Смотри, наблюдай! Вот муравьи закрывают муравейник, давай-ка поспешать домой, дождь будет скоро.

И так, каждый раз, баба Дуня учила меня наблюдать. Как животные, птицы и насекомые реагируют на изменения в природе. Как они живут, их повадки и чего нужно от них ожидать. Причём это было так преподнесено, мне, ребёнку четырёх-пяти лет, как сказка! Но сказка с живыми картинками.

Хворостина, которой меня вразумила баба Дуня, когда я разрушила муравьиную кучу, до сих пор горит на моей заднице.

─ Все твари от Господа! Не твори зла!

Это она научила меня любить, понимать и принимать природу. И научила меня, малёшку неразумную, разбираться в травах. И делилась со мной своим даром.

Слишком я молода была для постижения науки. Не успела баба Дуня передать мне всё, что знала. Но детская память цепкая, кое-что я успела запомнить.

Спасибо, баба Дуня! Почти полвека твои знания помогают мне в жизни.

Гай

В детстве я занималась конным спортом.

Набор в группы был с десяти лет. Но я в свои восемь была девочкой габаритной, хоть и невысокой, и тренер, не спрашивая возраста, зачислил меня в учебную группу.

Надо вспомнить те далёкие советские времена, когда кружки были бесплатные, дети сами решали, чем заниматься и сами записывались в группы и секции. Ипподром находился на другом конце города, и добираться надо было с пересадкой. Но разве это препятствие, когда тебя ждёт любимая лошадь?

С лошадьми я была знакома чуть ли не с рождения, а точнее ─ с трёх лет. Именно тогда мой дед-казах, отец моего папы, впервые посадил меня на лошадь. Родители тогда были в геологической партии, недалеко от родного аула отца.

В учебной группе за мной закрепили светло-гнедого жеребца Гая. Вернее, это меня к нему закрепили. Гай был крупный, породистый дончак. Свою спортивную карьеру он закончил по возрасту, ушёл на тренерскую работу. Мне, с моим ростом, он казался великаном, я проходила у него под животом, только чуть наклонив голову. Как-то сразу у нас сложились странные отношения. Не я занималась с Гаем, а он тренировал меня.

Не передать словами то щемящее восторженное чувство, которое охватывало меня, когда Гай почти невесомо касался бархатными тёплыми губами моей щеки. Когда, выпрашивая солёный сухарик, лез мордой в карман, или аккуратно перебирал мои волосы на макушке, когда я, сидя на соломе у него в деннике, делала уроки.

Я помню, на запись в учебную группу пришло человек пятьдесят ребятни. Но через пару недель осталось только восемь. Ведь конный спорт ─ это не только езда на красивой лошадке, это и чистка самой лошади и денника. А тут ещё тренер с требованием показать дневник и выполненное домашнее задание ─ учёба не должна пострадать от занятий.

Когда мама всё-таки узнала, почему её дочь приходит домой уставшая, и почему из дневника исчезли тройки ─ сначала был крик, потом слёзы, потом категорическое «поехали смотреть твой спорт». Мама очень боялась, что я упаду с лошади и разобьюсь.

Когда тренер узнал, сколько мне лет, он слегка оторопел, но меня не выгнал. Мама, увидев Гая, его красоту и то, как он ко мне относится, только и сказала: «Ты вся в отцовскую породу!»

Как Гай оберегал меня, когда я сидела верхом! Он постоянно косил глазом, в седле ли я. Когда мы начали учить конкур, прыжки через препятствия, мне оставалось только крепче сидеть в седле. Умница Гай сам выходил на препятствие, сам брал нужный темп и поднимался в прыжок. Но так не должно было быть. Я должна была научиться управлять конём. Ведь в будущем у меня будут другие лошади.

Перед очередной тренировкой, получив нагоняй от тренера и угрозу забрать меня от Гая, я, седлая его, плакала и жаловалась своему большому другу. Гай шумно вздыхал, что-то шептал мне в ухо, перебирал губами мои пальцы.

Началась тренировка. Тренер уже выставил препятствия. Маршрут для учеников. Последней была ненавистная «стенка». Невысокая, что-то около метра. Но мне тогда казалось, что это высоченная стена.

Я, по привычке, чуть отпустила поводья, давая Гаю самому пройти маршрут, но он стоял как вкопанный. Ага, сговорились с тренером! Ну ладно, чему-то я всё-таки научилась. Подбираю повод, даю шенкеля и Гай пошёл.

Да, Гай оказался хорошим тренером. Я сама вывела его на препятствие, сама послала его в прыжок. Я всё сделала сама! Представляете, какая у меня, девятилетней (а мы уже год отзанимались) была эйфория?

И вот я, вся такая «олимпийская чемпионка», вывожу Гая на эту проклятую стенку. Я слишком поздно подняла Гая в прыжок. Ни одна здравомыслящая лошадь не попрёт грудью на стену, даже если она сделана из папье-маше, лошадь же этого не знает. И Гай закинулся! Встал, как вкопанный, тормознув всеми ногами, да ещё и голову опустил.

Я ласточкой вылетела из седла, перелетела через препятствие и приземлилась за ним на спину. В глазах на миг потемнело, а когда высветлилось, то я увидела летящие на меня четыре подкованных копыта.

Я не помню, было ли мне страшно. А вот за те несколько секунд я пересчитала все гвоздики в подковах и запомнила все жилы, что вздулись у Гая на животе.

Гай приземлился, широко расставив ноги прямо надо мной. Больше ничего не помню. Очнулась уже в медчасти. Остальное узнала из рассказов тренера и друзей.

Гаю, из-за глухой стенки, меня видно не было. Он поднялся в прыжок сразу за моей катапультацией. И вдруг за препятствием увидел меня! По траектории, так сказал тренер, Гай должен был приземлиться прямёхонько мне на