Священная война - Джек Хайт

Рука Джона легла на шестопер.

— Прочь с дороги. — На этот раз это была угроза.

Стражники еще мгновение колебались, затем отошли в сторону. Джон вошел и застал Ираклия за столом. Он был в шелковых одеждах, распахнутых на груди. На коленях у него сидела пышногрудая юная блондинка в полупрозрачной хлопковой сорочке. Ее гогочущий смех оборвался при виде Джона.

— Что это значит? — потребовал ответа Ираклий.

— Король просит вас к себе.

— Я патриарх, а не какой-то слуга, чтобы…

Джон столкнул женщину с его колен и, схватив Ираклия за руку, оттащил от стола.

— Отпусти меня! — взвизгнул Ираклий, тщетно пытаясь вырваться из хватки Джона. — Я твой начальник!

Джон снял с пояса шестопер.

— Я буду только рад применить силу, чтобы заставить тебя пойти, Ираклий.

Патриарх перестал вырываться.

— В этом не будет необходимости. — Он запахнул одежды и чопорно зашагал к двери. Джон шел сзади. Сержанты окружили их.

От дворца патриарха до королевского дворца под ясным зимним небом было рукой подать. Сопровождение оставило их у дворцовых ворот, и Джон, взяв Ираклия под руку, провел его в большой тронный зал. Сводчатый зал был переполнен. Вдоль стен стояли стражники, перед ними — бароны и придворные. В центре зала стоял Ги с женой Сибиллой и братом Амальриком. Оба мужчины нервно переминались с ноги на ногу. Сибилла стояла неподвижно, высоко вскинув голову. На ней был облегающий кафтан, подчеркивавший ее стройную фигуру. Длинные рыжевато-каштановые волосы свободно ниспадали на спину, а глаза были подведены сурьмой.

Балдуин сидел на троне напротив Сибиллы. Он был в полном облачении: на плечах — подбитая горностаем мантия, на голове — корона Иерусалима. Серебряная маска скрывала его лицо. В правой руке он сжимал свиток. Рядом с ним был установлен второй трон, и на нем сидел его племянник, сын Сибиллы Балдуин. Болезненный ребенок тоже был в королевских одеждах и тонкой короне. За троном стояла Агнес, прямая и царственная. Раймунд, Жослен и Балиан стояли по бокам от нее, вместе с Петром, епископом Триполи, которого Балдуин назначил канцлером вместо Вильгельма.

Джон подвел Ираклия к Ги, а затем занял место за троном.

— Я привел Ираклия, ваша милость, — прошептал он слепому королю.

— Все в сборе? — спросил король.

— Предатели стоят перед тобой, — сказала ему Агнес.

— Тогда начнем. — Балдуин поднял свиток и швырнул его к ногам Амальрика. — Что это значит?

Коннетабль поднял свиток и развернул его. Его лоб в замешательстве сморщился.

— Я никогда не видел этого документа.

Стоявший рядом с ним Ги побледнел.

— Мой господин, я никогда не желал быть королем. Я…

— Молчать! Не желаю слышать твоего хныканья. Я прекрасно знаю, что этот заговор вынашивал не ты, Ги. Ты и твой брат слишком простодушны для такого предательства.

Ги поклонился.

— Благодарю, ваша милость.

Рядом с Джоном хихикнул Балиан.

— Это дело рук Ираклия и моей сестры, — сказал Балдуин.

— Это все Сибилла! — взвизгнул Ираклий. — Она спросила моего совета, как составить такой документ. Я лишь дал его ей, не более. Я готов поклясться на самом Животворящем Кресте.

— Что ты на это скажешь, сестра?

Сибилла посмотрела на брата свысока, скривив свой тонкий нос.

— Я — принцесса и наследница престола. Я не потерплю этого судебного фарса. Делай со мной что хочешь и покончим с этим.

— Хорошо. — Балдуин кхыкнул. — Амальрик, я считаю тебя невиновным. Ты храбрый человек. Если ты поклянешься служить мне верой и правдой, то останешься на своем посту коннетабля.

— Клянусь, ваша милость.

Балдуин повернул свои незрячие глаза в сторону патриарха.

— Ираклий, ты занимаешь свой пост по воле Божьей; не мне противиться Ему. Но чтобы доказать свою верность, Церковь Гроба Господня внесет пятьдесят тысяч безантов в казну на защиту Королевства. Джон уверяет меня, что у тебя есть эта сумма.

Ираклию стало дурно.

— Да, ваша милость.

— Ги де Лузиньян, — объявил Балдуин, — ты больше не регент.

— И кто же будет править? — с ухмылкой спросила Сибилла. — Ты, брат? Ты не король. Ты калека.

Серебряная маска скрывала выражение лица Балдуина, но его молчание выдавало гнев. Когда он наконец заговорил, его голос скрежетал, словно два камня терлись друг о друга.

— С этого момента мой племянник Балдуин будет править вместе со мной. Когда я умру, именно он наследует мне, а не ты, Сибилла.

— Ты не можешь этого сделать, брат! Высокий совет…

— …уже утвердил мой приказ.

— Но, ваша милость, — рискнул заметить Ги, — юный Балдуин — всего лишь шестилетний ребенок.

— Раймунд из Триполи будет регентом до совершеннолетия мальчика. Ты же, Ги, заберешь свою жену-интриганку и вернешься в Аскалон. Если кто-либо из вас появится в Иерусалиме без моего разрешения, я велю отрубить вам головы.

Сибилла еще мгновение сверлила брата взглядом, а затем высокомерие покинуло ее. Она рухнула на пол и зарыдала.

— Брат, прошу! Ради любви, что я питаю к тебе, не делай этого!

— Прибереги свои лживые слезы, сестра. Они меня не тронут.

Сибилла поднялась, слезы ее высохли, а лицо побагровело от ярости. Она указала на Агнес.

— Это твоих рук дело! Ты всегда предпочитала мне этого больного калеку. Ты за это заплатишь!

Она вылетела из зала. Ги последовал за ней.

— Неплохо прошло, — пробормотал Балиан.

— Не стоит недооценивать гнев Сибиллы, Балиан, — предостерегла Агнес. — В ней много от меня. Она опасна, опаснее тысячи сарацин.

Глава 6

Ноябрь 1184 года. Иерусалим

— Ваша милость, — тихо позвал Джон из дверного проема.

Свеча догорела, и хотя в окно уже начал пробиваться рассветный свет, в комнате оставалось темно. Он едва мог разглядеть короля. Балдуин сидел у ложа, на котором было уложено тело Агнес. Он ссутулился, положив голову матери на грудь, отвернувшись от Джона. Он не шелохнулся на голос Джона. Джон пересек комнату и коснулся его плеча.

— Ваша милость, пора.

Балдуин поднял голову. Впервые с тех пор, как очнулся от болезни, Джон видел его без серебряной маски. Скулы его резко выделялись над впалыми щеками, покрытыми красными язвами. На правой брови бугрился нарост, похожий на корявый корень. Нос его съежился и деформировался, левая ноздря была изъедена болезнью. Незрячие глаза