Джеймс - Персиваль Эверетт

– Разумеется, ваше преподобие, господин проповедник, я прошу меня извинить, но ваши прихожане уж больно приятные люди, меня так к ним и потянуло. Благодарю вас всех за содействие в моем миссионерском дерзании.

– Хорошо сказал, – прошептал Король.

– Эй, – крикнул плечистый малый, – этот ваш негр не похож на уроженца Борнео.

– А вы знаете, где находится Борнео? – поинтересовался Герцог.

– Нет.

– Вот и я не знаю, – сказал Герцог. – А этот несчастный негр знает, потому что оттуда родом. Правда, Октавий?

– Вы вроде бы говорили, его зовут Цезарь, – заметила женщина, сидевшая в первом ряду.

– Неграм в Борнео принято давать два, иногда и три имени, – вмешался Король.

– Я ни слову вашему не верю, – заявил плечистый. – Верните мне деньги.

Гек придвинулся ко мне. Странное решение, ведь я был единственным человеком, который никак не мог его защитить.

– Вруны! – заорала толпа. – Шарлатаны!

– А мы на этой неделе еще никого не повесили, – воскликнул некий мужчина.

– Тебе бы только вешать, – прикрикнула на него какая-то женщина.

– И что с того? – крикнул он ей в ответ. – Эти вруны заслужили.

Глава 21

Мы с Геком помчались к домам на окраине городка, да так быстро, что иной не успел бы выговорить “старина Бен Франклин”. Судя по беспокойному гомону за нашей спиной, Король с Герцогом поспешали следом. Я обернулся и увидел, что козырек навеса наполовину оторван, и это произвело существенное замешательство, поскольку навес сдуло в толпу. На окраине городка мы остановились, и я заметил, как запыхался Гек. Вдруг он отодвинулся от меня и направился в сторону.

– Что там? – спросил я.

Мальчик застыл перед витриной лавки: к стене был прибит плакат. Я взглянул на него и увидел нарисованное карандашом лицо чернокожего.

– А вдруг это ты, Джим, – сказал Гек.

Под рисунком было написано “БЕГЛЫЙ”.

– Но, может, и кто другой? – продолжал Гек. – Рабы ведь все время бегут.

– Боюся, что енто я, – ответил я. – А ежели нет, то оченно уж похож.

– Тут за тебя предлагают награду – триста долларов.

– Пошлите уже.

Я потянул Гека за собой. Краем глаза я заметил, что Король и Герцог остановились у того же плаката. У меня перехватило дыхание. Мысли мои устремились к бедному Джорджу-младшему у столба, изнывающему под плетью, к тем трем повешенным рабам, кого мне довелось видеть, и к рубцу на ветке придорожного платана. Я, опустив голову, припустил прочь, энергичнее, если и не быстрее, да еще с Геком в руках.

Я не говорил ни слова, только пыхтел и отдувался, пробегая между строений, стараясь оторваться как можно дальше не только от горожан, но и от наших августейших приятелей. Ведь для них я очередная пожива.

– Джим?

Я поставил мальчика на землю, чтобы перевести дух.

– Я боюсь, что Король и Герцог надумают тебя сдать за денежное вознаграждение. Тебе это в голову приходило?

Я посмотрел Геку в глаза, изобразил удивление.

– А ить вы правы. С них станется.

– Я видел, как они разглядывали тот плакат.

Мы стояли на той же дороге, по которой пришли в городок. Позади нас не было ни видно, ни слышно никого.

– Как думаешь, эти люди догнали Герцога с Королем? – спросил Гек. – Коли так, помогай им Бог.

– Не знаю, – ответил я, надеясь, что их и правда поймали.

– Что с ними сделают?

– Нам надо иттить.

Мы направились прочь; наконец я заметил уже знакомый платан.

– Откуда ты знаешь, что мы идем правильно? – спросил Гек.

– Чую.

Я побежал обратно на дорогу и ветками замел наши следы. Я практически не сомневался, что ни один, ни второй мошенник не запомнили эту развилку. Начался дождь, сперва легкий, потом достаточно сильный, и звериная тропа стала скользкой. То и дело поскальзываясь, мы скатились к реке и поискали плот. Не сразу, но мы нашли его. Герцог завязал с одной стороны такой узел, что не распутать. Гек, как ни бился, не сумел его одолеть, и я сам принялся за дело.

Тут из лесу донеслись сердитые крики и вопли. Я обернулся и отвязал тот конец веревки, который крепился к плоту. Затащил Гека на плот и вытолкнул нас туда, где воды было по пояс. Когда Герцог и Король выбежали на берег и заорали нам, чтобы мы возвращались, мы уже выбрались на стремнину.

– Может, спасем их, Джим?

Невинное дитя.

– Ежли мы их спасем, они меня наверняка сдадут. Как по-вашему?

Гек задумался над моими словами.

– Пожалуй, ты прав. Но что с ними сделают горожане?

– Не знаю. Может, просто взымут с их штраф. А может, вымажут их в дегтю и обваляют в перьях. Не знаю.

– Но это же просто ужас.

– Ужас-то ужас, но они обворовывали людей. И еще врали. Не был он никаким пиратом.

– Да, но ведь людям это нравилось, Джим. Ты видел их лица? Наверняка они понимали, что им врут, но решили поверить. Что ты на это скажешь?

– Люди странные, что есть, то есть. Они принимают ложь, которая им по нраву, и отвергают правду, которая их пужает.

Река стремительно уносила нас прочь, оставшиеся на берегу становились все меньше и меньше.

– Я, наверное, тоже такой, – признался Гек.

– Как это?

– Я ведь вижу, как сильно ты скучаешь по своим, и все равно об этом не думаю. Я все время забываю, что ты все чувствуешь точно так же, как и я сам. Я же знаю, что ты их любишь.

– Спасибо.

В дождь мы не так волновались, что вышли на воду днем, а вскоре уже стало смеркаться. Дождь перестал, и мы разделись донага, чтобы высушить одежду.

– А ить я знавал вашу матушку, Гек.

– Правда?

– Да, она добрая была женщина. Жалко, что померла. И хоть она пробыла с вами недолго, но любила вас. Так и знайте.

Гек ничего не сказал.

– Я просто решил, что вы должны это знать.

– Она красивая была? – спросил Гек.

– Не знаю. Наверное. Рабу об таком и подумать страшно.

– Почему?

– Так уж водится.

– Как по-твоему, эта река красивая? – спросил Гек.

– По мне – да, – ответил я.

– Тогда почему ты не можешь ответить, красивая ли была моя мама?

– Река ить не белая женщина.

– Ну а Сэди, твоя жена? Она ведь красивая. Ты же наверняка считаешь ее красивой.

– Так-то оно так, да я раб. Вы уж не забывайте об этом. Я не черномазый, но я раб.

– Она была добрая? – спросил, помолчав, Гек. – Уж об этом ты можешь сказать.

– Да, Гек, добрая. Мы тогда были