Джеймс - Персиваль Эверетт

– Но он ведь не убежал, – сказал Гек.

По глазам Герцога я догадался, что на этот раз он избрал мишенью не меня. Я посмотрел на Пасху и увидел во взгляде его испуг.

– Нет, – произнес я.

Герцог уставился на меня. Король уставился на меня. Гек уставился на меня. Но пристальней всех на меня уставился Пасха. Я же сказал “нет”. Герцог мигом забыл о Пасхе и впился взглядом в меня.

– На этот раз, парень, я вздую тебя на обе корки. Ну-ка, Король, привяжите этого раба вон к тому столбу.

Король огляделся в поисках веревки.

Но Герцог не забыл и о Пасхе. Свистнул кнут, и Пасха свалился на пол. Кнутовище хлестнуло его по груди и плечу. На тонкой коже раба сразу же выступила кровь.

– Проклятье! – выкрикнул кто-то. – Пасха! – В конюшню вошел мужчина и опустился на колени возле раба. – Кто ударил этого человека?

– Я, – признался Герцог.

Вошедший был крупный и белый – белые волосы, белая борода, весь белый.

– Пасха – мой раб, – сказал он. – Кто вы такой, чтобы его бить? – Он впился в Герцога взглядом и вырвал у него кнут. Великан нависал над Герцогом.

Я заметил испуг в лице Герцога, и, признаться, мне это понравилось. Взгляд у него был точь-в-точь как у Пасхи. Король попятился.

– Он ночью выпустил нашего раба, – сказал Герцог.

– Этого вот раба? – незнакомец указал на меня.

– Этого самого.

– Да вот же он. Никуда не убежал.

– Джим не его раб, – вмешался Гек. – Он принадлежит мне.

– Мал ты еще, – сказал ему великан.

– Не слушайте этого мальчика, – сказал Герцог. – Он не в своем уме. Вообразил, что они с этим негром друзья.

Белобородый тряхнул головой, то ли раздраженно, то ли озадаченно.

– Я знаю одно: вы били моего Пасху. Вы не имели права.

– Простите меня, мистер…

– Уайли.

– Мистер Уайли.

– Как ты себя чувствуешь, Пасха? – спросил Уайли, снял с него рубаху и осмотрел рану. – Это нехорошо, – сказал он. – Это вовсе нехорошо. Как теперь прикажете ему работать? Скажите-ка. Вы кузнец?

Герцог ответил, что он не кузнец.

– А этот ваш раб что-то смыслит в ковке?

– Джим на все руки мастер, – вставил Гек.

– Это правда? – спросил Уайли, посмотрев на меня.

– Пожалуй, коня подковаю, – подтвердил я.

– А подкову скуешь?

– Могем и енто, пожалуй.

– Да, но, видите ли, мы в городе вашем проездом, – подал голос Король.

– Ну так и ступайте себе вместе с мальчиком куда вам угодно. А этот негр будет работать здесь, пока в нем не исчезнет нужда.

– Не думаю, – возразил Герцог.

– Тогда пусть шериф нас рассудит, – предложил Уайли.

– Мне не следовало бить вашу собственность. – Герцог взглянул на Пасху. – И я ужасно об том сожалею. У нас дела в соседнем городке. Мы покончим с ними и вернемся за нашим рабом.

Уайли кивнул.

Герцог бросил на меня тяжелый взгляд, будто это я всему виной.

– Мы вернемся, – сказал он и произнес беззвучно: – Не смей бежать.

Гек подошел и встал рядом со мною.

– Ты это чего удумал? – спросил его Уайли.

– Я остаюсь с Джимом.

– Еще не хватало, – сказал Уайли. – Ты пойдешь с ними.

– Но я их даже не знаю, – сказал Гек.

– Ну конечно ты знаешь своего старого дядюшку, – возразил Герцог. – Давай не будем опять играть в эти игры. – Он схватил Гека за руку. – Ты пойдешь с нами.

Уайли так бережно поднял старика Пасху с пола, что я невольно обратил на это внимание. Герцог подался ко мне и прошептал зловеще:

– Мальчишка у нас, так что вряд ли ты убежишь.

Глава 26

Все трое, два взрослых мужчины и мальчик, отправились прочь и скрылись за поворотом. Необычайно яркий утренний свет выглядел неуместно после всего, что было. Нас с Геком силою разлучили – событие неизбежное, но от того не менее болезненное и невероятное. Теперь я, временно или нет, попал в рабство к другому белому. Я не знал, где живет мой новый хозяин, – знал лишь, что у него есть еще как минимум один раб и что от меня требуется делать подковы и прибивать их к лошадиным копытам.

Уайли строго взглянул на меня и вдруг по-приятельски хлопнул меня по спине.

– Ну смотри, работай хорошо, и я стану обращаться с тобой хорошо. Верно, Пасха?

– В точности так, масса Уайли, – согласился старик.

– Пойду завтракать, – сказал Уайли и, направившись прочь, произнес в пустоту: – Так легко мне рабы еще ни разу не доставались.

Я посмотрел на Пасху.

– Он прав. Если бы у него не было рабов, я охотно признал бы, что старина Уайли – славный малый.

– Если бы, – сказал я.

– Что тебя связывает с этим парнишкой? Ты учил его выдавать себя за белого?

– Что?

– Выдавать себя за белого, – повторил Пасха.

– За белого? Пасха, этот парнишка белее Уайли.

Пасха улыбнулся.

– Так малый не знает?

– Не знает о чем? – спросил я. – Я был знаком с его родителями.

Пасха покачал головой. Поморщился: отметина от хлыста причиняла ему боль. Он провел пальцем по ране.

– Сильно болит?

Пасха рассмеялся.

– А если даже и так, что с того? Уже ничего не попишешь. Ты-то мне чем поможешь? Да и бывают ли раны, которые болят несильно?

В словах его был резон.

– Что я должен здесь делать? – спросил я и взглянул на металлические прутья и наковальню.

– Ты должен к закату выковать три набора подков. То есть двенадцать штук. Работы уйма. Ты ведь ничего не смыслишь в ковке, да?

– Вообще ничего.

– Ну да я все тебе подскажу. Сперва разведи сильный огонь и подбрось в него угля, да побольше, и чтоб раскалился как следует, как в аду. – Он указал на мехи и велел мне их раздувать. – Когда угли раскалятся докрасна, сунь в них прут, чтобы тоже раскалился докрасна. Придется чуть-чуть подождать.

Пока мы ждали, я весь вспотел. Жар от огня шел крепкий и неослабный, но он отвлекал меня от тревожных мыслей о Геке.

– Вверх по реке одного линчевали, – сказал Пасха.

– Мне больно об этом слышать.

– Угадай, за что?

Я угадывать не собирался, да Пасха этого и не ждал. Я вытер предплечьем лоб и посмотрел на него.

– За карандаш.

Ледяное копье вонзилось мне прямо под ложечку.

– За что?

– За карандаш. Представляешь? Раба обвинили в краже карандаша и повесили. Карандаша при нем даже не обнаружили. Зачем рабу карандаш? Представляешь?

– Да уж, такое представить трудно. – Я ощущал карандаш, лежавший в моем кармане. Меня тогда поразил тот факт, что я думаю