Круг Дней - Кен Фоллетт

— Никакой драки, — сказал Ког, пытаясь говорить разумно, но выходило плохо. — Сефт знает свой долг. Он вернётся в семью.

Сефт заговорил впервые.

— Нет, не пойду.

— Ты должен, ты мой сын.

— Тебе не нужен сын, тебе нужен раб. Я остаюсь здесь.

Ког разгневался. Он никогда не терпел неповиновения. Он повысил голос:

— Ты пойдёшь со мной, даже если мне придётся поднять тебя и унести.

Олф и Кэм шагнули ближе и встали по обе стороны от Кога, готовые к бою. Но и люди Вуна не стояли на месте. Шестеро из них встали вокруг Вуна и Сефта.

Вун сказал:

— Отступись, Ког. Ты не получишь того, чего хочешь.

— О нет, получу, — ответил Ког. — Может, не сегодня, но я верну этого мальчишку, и когда я это сделаю, он получит такую трёпку, какой в жизни не видел.

Сефта охватил ледяной страх. На его лице ещё остались следы от прошлого наказания.

— Может, и так, — сказал Вун. — Но сейчас я хочу, чтобы ты убрался с моего места и больше здесь не появлялся. — Он указал на людей вокруг себя. — Если вернёшься снова, мы можем оказаться не такими вежливыми.

Сефт видел, как отец прикидывает шансы. Если бы против него были скотоводы или земледельцы, он, возможно, рискнул бы, несмотря на перевес в три против шести. Но эти шестеро были шахтёрами, такими же, как сам Ког и его сыновья, и твёрдыми, как кремень, который они добывали. По лицу Кога было видно, что он с неохотой признаёт поражение.

Ког, однако, не мог смириться с поражением. Он с ненавистью уставился на Вуна, а затем с яростью и на Сефта. Казалось, он подыскивал слова. Наконец он сказал Сефту:

— Придёт время, и ты проклянёшь этот день. Умоешься горькими слезами и кровью.

И с этими словами он отвернулся.

Олф и Кэм выглядели удивлёнными. Они нечасто видели, чтобы их отец отступал. Они повернулись и пошли за ним, стараясь не выглядеть побеждёнными.

Сефт ослабел от облегчения. Ноги, казалось, вот-вот подкосятся, и он резко сел. Он поднял свою миску, понял, что слишком напряжён, чтобы есть, и снова поставил её. Теперь, когда схватка закончилась, его охватил беспомощный страх.

Вун сказал:

— Молодец, парень. Тебе хватило духу отстоять себя. Ты хороший парень.

— Спасибо, что защитили меня, — сказал Сефт.

— Не люблю, когда обижают порядочного молодого человека.

Он вернулся к своему ужину, и остальные сделали то же самое.

Тем сел рядом с Сефтом.

— У тебя ужасный отец, — сказал он. — Неудивительно, что ты сбежал.

— Мне потребовалось много времени, чтобы набраться смелости.

— Представляю! Но теперь всё кончено.

— Возможно, — сказал Сефт и снова взял свою миску.

*

Наступила ночь, умолкли птицы, и все легли спать. Сефт достал из своей сумки хорошо заточенный кремневый нож с длинным лезвием. Через некоторое время беззвучно взошла луна.

Сефт думал о Ниин. Он снова и снова представлял в своих мыслях, как они встретятся вновь. Его уход был таким постыдным, что он твёрдо решил вернуться с достоинством. Независимым молодым человеком, у которого есть своё дело, который может сам себя прокормить и однажды прокормит своих детей. Скоро он сможет это сделать.

Ему хотелось каким-то образом отправить весточку Ниин, но не было никакой возможности. Большинство людей совершали путешествие только на Обряды, что бывали четыре раза в год. Изредка появлялись бродяги, певшие стихи или предлагавшие на обмен какую-нибудь мелочь, костяные украшения или волшебные зелья, но доверять им как посыльным было нельзя, да и Сефт ни одного такого по-близости не видел.

Значит, Ниин ничего не знала о его намерениях. Он надеялся, что она дождётся его. Но она, вероятно, видела Энвуда каждый день. Долго ли она будет хранить верность исчезнувшему Сефту?

Люди вокруг него заснули, но Сефт чувствовал, что спать опасно. Его семья могла быть недалеко. Он планировал не спать всю ночь.

Тем долго бодрствовал рядом с ним, и они время от времени переговаривались, но в конце концов его дыхание стало ровным, и Сефт остался единственным, кто не спал. Он сжимал в правой руке кремневый нож. Он вслушивался в ночные звуки: шуршание мелких тварей и тоскливое уханье совы, охотившейся на них. Он напрягал слух, пытаясь уловить человеческие шаги по траве, и жалел, что у него нет собаки.

Против своей воли он уснул.

Его разбудил укол чего-то острого, впившегося в шею. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним брата Олфа, который прижимал к его горлу заточенный олений рог. Сердце забилось, как барабан.

— Пикнешь и я тебя убью, — прошептал Олф.

Сефт попытался унять панику и собраться с мыслями. Неужели Олф и вправду его убьёт? Мёртвый он отцу не нужен. Но здесь дело было не столько в пользе, сколько в гордости. Ког не выносил неповиновения. «Да, — подумал он, — если я сейчас закричу, есть по крайней мере шанс, что Олф вонзит этот рог в моё мягкое горло, и я истеку кровью».

Поэтому он лежал тихо и неподвижно. Но под бедром он чувствовал твердость кремневого ножа, выскользнувшего из руки во сне. Он не сдастся без боя. Он не откажется так легко от шанса на счастье, который ему недавно выпал. Он может умереть, но и его противник тоже.

Олф, казалось, не знал, что делать дальше. Он не продумал свой следующий шаг, что было на него похоже. Наступила пауза, пока он соображал. Затем он неуклюже умудрился слезть с Сефта, не убирая оружия.

— А теперь вставай, — прошептал он.

— Хорошо, — пробормотал Сефт. — Хорошо.

Тем хмыкнул и перевернулся на другой бок, но не проснулся.

Сефт слегка перекатился направо, ногой прикрывая нож. Он встал на одно колено, заставив Олфа отступить на несколько дюймов. Он скользнул рукой по земле к ножу.

У него будет только один шанс.

— Иду, — сказал он, сжимая нож.

Он вскочил на ноги быстрым, плавным движением. Левой рукой он отбил в сторону рог Олфа, одновременно высоко занеся правую. Затем он с силой опустил нож и полоснул Олфа по лицу.

Он почувствовал, как кремень вошёл в плоть. Тошнотворное ощущение — лезвие рассекает мясо до самой кости. С силой вдавив клинок, он полоснул Олфа по лицу. Он увидел, как из левого глаза брата