Могущество Ничто - Александра Давид-Неэль

привязанными к телу, слоняясь вокруг своей могилы. Три хуэнь, коль скоро они не достигают состояния Бессмертных, попадают к десяти Судьям мертвых, назначающим человеку судьбу, которую он заслужил своими благими или дурными поступками, а также определяющим количество лет, отведенных покойному в следующей, предстоящей ему жизни.

Мунпа знал, что каждому из нас отмерен определенный срок жизни. Это известно всем тибетцам. Он не совсем понял объяснения дао-че, но вопрос относительно количества лет привлек его внимание.

— Возможно ли, — отважился он спросить, — чтобы срок жизни был прерван несчастным случаем, повлекшим за собой смерть?

Дао-че посмотрел на него в упор:

— Что? Отшельник, твой Учитель, умер не своей смертью, от старости или болезни?

— Его убили, — поневоле признался Мунпа.

— Убили! — воскликнул дао-че. — Ты его убил!..

— Нет! О нет, не я! — горячо возразил Мунпа, охваченный ужасом при мысли о таком злодеянии.

— Я понимаю, ты преследуешь его убийцу, — произнес дао-че, немного оправившись от потрясения, которое он испытал, решив, что убийца стоит перед ним.

— Да, — подтвердил Мунна. — Но сущности… демоны бродят вокруг меня… я уже не знаю, где я… куда должен идти… Это как кошмарный сон…

— Ты уже это говорил, теперь мне становится ясно… Наверное, твой Учитель стал чэнь-жэнем. Если это не так, то он, вероятно, будет блуждать по земле в развоплощенном состоянии до тех пор, пока не закончится предначертанный ему жизненный срок. Высшие души, как правило, доброжелательны… Низшие сущности… Спрашиваю тебя еще раз: было ли сожжено или погребено тело отшельника? Как принято в твоих краях?

— Я… я оставил тело сидящим в ящике для медитации… я разложил перед ним приношения и ушел второпях. Мой Учитель жил затворником, к нему очень редко кто-то приходил. Могло пройти один-два месяца, а то и больше, прежде чем люди узнали бы о его смерти.

— Верно! — вскричал дао-че. — Шесть низших сущностей, обитавших в теле твоего Учителя, вырвались на волю и стали гуй. Некоторые из них привязались к тебе, и эти злобные бесы пытаются причинить тебе вред, внося сумбур в твои мысли и воздвигая препятствия на твоем пути. Однако одно из высших сознаний твоего Учителя также могло последовать за тобой, чтобы милостиво оказывать тебе покровительство…

Дао-че замолчал. Мунпа ожидал продолжения речи. Что ему собирались посоветовать? Внезапно дао-че вздрогнул, как бы выходя из состояния глубокой задумчивости. Он посмотрел на Мунпа, словно видел его впервые, и резко сказал:

— Ну вот! Ты все узнал. А теперь уходи.

Старец взмахнул рукой в знак прощания; он встал и удалился в другую комнату.

Оставшись в одиночестве, ошеломленный Мунпа некоторое время стоял напротив пустого кресла дао-че, а затем вышел из домика. Слуга, впустивший молодого человека, проводил его до садовой калитки. Мунпа прошел через храм и оказался на улице, перед главным входом.

Точно так же, несколькими неделями пли месяцами раньше — Мунпа утратил всякое представление о времени — он стоял на улице, за воротами монастыря Абсолютного Покоя… Но на сей раз он находился далеко от караван-сарая, где его радушно приняли, и несчастный сифань чувствовал себя как никогда растерянным.

ГЛАВА VI

араван-сарай Ланьду с его любезным хозяином г-ном Чао были далеко, как и дом вдовы, некоторое время служивший Мунпа пристанищем. Временным пристанищем, он всегда так считал, и ныне собирался его покинуть; между тем молодой человек не мог долго стоять столбом у дверей храма; верующие входили, толкая его на ходу; пора было ретироваться.

Шагая, Мунпа перебирал в уме то, что ему запомнилось из речи дао-че: рассуждения о многочисленных сознаниях, отделяющихся от тела после смерти. Тибетцы также знают о некоторых намше. Порой разные тулку воплощают соответственно дух, речь и тело одного и того же ламы. Существуют и другие намше, связанные с каждым из органов чувств. Мунпа слышал это от учеников Гьялва Одзэра, разговаривавших между собой, но ничего не знал о предназначении различных намше. Возможно, то и были гуй, упомянутые дао-че. Покинув тело Одзэра, оставшееся в скиту, они последовали за Мунпа, когда он ушел, подобно бродячим собакам в пустынных просторах Цо Ньонпо, преследующим проходящие караваны. Разве не известно каждому тибетцу, что блуждающие демоны привязываются к путникам и проникают вместе с ними в дома, где тем дают приют? Именно поэтому хозяева зачастую отказываются принимать странников[69], опасаясь, как бы сопровождающие последних бесы пе обосновались в их жилище.

Без сомнения, все препятствия, затруднявшие поиски Мунпа, возникали по вине этих враждебных духов. Но разве дао-че не также не сказал, что одно из высших сознаний его Учителя могло находиться где-то поблизости?..

Предаваясь этим раздумьям, молодой человек подошел к дому лавочницы.

Мунпа направился прямо в свою комнату, решив сообщить хозяйке об отъезде за вечерней трапезой. Ему предстояло отправиться в путь наутро. Сборы в дорогу были недолгими: весь багаж молодого человека состоял из теплой тибетской одежды, китайского платья, подаренного ему в монастыре Абсолютного Покоя, в котором он ходил, одеяла да большого кожаного мешка, который следовало наполнить съестными припасами. Эта немудреная, крепко обвязанная бечевкой поклажа не должна была слишком обременять дрокпа, привыкшего носить тяжелые грузы. Мунпа вознамерился идти на запад, как было сказано в предсказании, которое разъяснил ему дао-че. Почему на запад?.. Очевидно, именно там суждено было свершиться чуду, на которое он уповал… которое он давно ждал.

Настало время ужина. Мунпа как обычно присоединился к Розовой лилии в комнате, где ей подавали еду. Взглянув на накрытый стол, молодой человек убедился, что меню было сугубо китайским, без больших порций мяса, предшествующих ночным играм. Мунпа вздохнул с облегчением: он не был расположен к подобным забавам.

Будучи очень простым человеком, тибетец тем не менее обладал некоторым тактом. Оп не стал дожидаться конца ужина, которым его угощала Розовая лилия, чтобы сообщить о своем отъезде.

Прежде чем сесть за стол, Мунпа заявил:

— Я уйду завтра утром.

Вдова не особенно удивилась. Она уже поняла, что сифань не тот человек, который мог бы обосноваться в китайском городе, и убедилась, что он лишен качеств, необходимых купцу, заинтересованно относящемуся к коммерческим сделкам, способному поднатореть в торговом деле и стать для нее толковым компаньоном. Игры были окончены, оставалось лишь расстаться по-хорошему.

— Ты и вправду хочешь уйти? — спросила Розовая лилия. — Куда ты отправишься?

— На запад, — ответил Мунпа с неопределенным жестом. — Благодарю тебя, — вежливо прибавил он. — Ты была ко мне очень добра.

Он явно намекал на оказанное ему гостеприимство.