Твари Бермудского треугольника - Катарина Ховард

их по щекам и скоро палуба наполнилась шумом кашля и недовольными ругательствами. Матросы с трудом поднимались на ноги, оставляя влажные пятна на досках, отлепив от них мокрые рубахи. Все были живы и это успокоило капитанов. Кэм подумал о том, что им нельзя терять ни одного парня, ведь экипаж и так был небольшой, а потеряй они еще несколько ребят, с кораблем управляться будет трудно.

– Парни, – Начал Кэм, стоя в середине верхней палубы, – перед тем как мы начнём задаваться вопросом о том, где мы и что нам делать, я хочу, чтобы каждый из вас занялся осмотром судна. Нужно узнать какие у нас проблемы перед тем, как двигаться дальше. В приоритете у нас сейчас “Калипсо”, ибо без неё мы спокойно можем бросаться за борт. Ну, давайте на проверку, раз-два.

Он хлопнул в ладоши и все, покачиваясь от слабости, разошлись по кораблю, выполнять свои обязанности. Некоторые сразу пришли в себя и бодро зашагали на нижнюю палубу.

Кэм и Нэйт пошли в свою каюту, подобрав по пути профессора, который никак не мог отойти от шока и постоянно что-то бормотал:

– Я утонул… Все утонули… Волна накрыла и вот я под водой… Я утонул, но не утонул… Как же я не утонул? Но я утонул! Утонул!

Пока Белфоер тихим голосом продолжал бубнить, парни взяли его под руки и повели в каюту. Мужчину била мелкая дрожь, а его взгляд беспорядочно метался из стороны в сторону, словно напуганный зверь в клетке. Наконец они дошли до кровати и уложили Тома на бок. Кэм оглядел комнату, но всё было на своих местах, будто и не было никакого шторма. Он заглянул в ящик чтобы убедиться, что фотографии родителей не промокли, и обнаружил что всё было в полном порядке и лежало на своих местах.

Пока Кэм пытался оценить ущерб, Нэйт налил ром в кружку и заставил профессора осушить ёмкость до последней капли. Когда он допил и слегка отдышался, поднял глаза на ребят. Растерянность постепенно исчезла и наконец он смог выдавить из себя что-то осмысленное.

– Я был в каюте, после того как Нэйт меня отослал, сидел и писал на листке, а потом услышал очень странный звук и решил выйти посмотреть. Когда вышел, то потерял дар речи. Я помню, как шла волна размером с гору, как скрипели доски и мачты, помню треск верёвок и… – Немного переведя дыхание Том продолжил, – И как на ветру шуршали паруса. Я помню, как начал молиться, и вот нас накрыло. Не знаю потерял я сознание от страха или от какого-нибудь удара, но больше ничего не помню. А когда очнулся то увидел… Что это за место? Что произошло?

– Том, давай сначала ребята проверят состояние судна, а потом мы все соберёмся на палубе и всё обсудим, ладно? Посиди пока, приди в себя. – Чуть резче чем нужно, сказал Кэм.

Мужчина кивнул и потянул кружку Нэйту, требуя добавки, после чего снова приложился к выпивке. Брюнет стоял, облокотившись на стол и скрестив на груди руки, смотрел как бледный профессор медленно отпивает из кружки, с совершенно равнодушным выражением лица. Кэм же ходил по каюте из угла в угол, пытаясь собрать в кучу мысли, чтобы потом спокойно говорить с командой. Однако вопреки его желанию мысли продолжали метаться в голове, словно растревоженные пчёлы в улье.

Через четверть часа в двери каюты настойчиво постучали. Парни мгновенно посмотрели друг на друга и пулей вылетели из каюты на палубу. Том тоже поднялся с постели и пошёл за ними так быстро, как только мог. Команда уже собралась на палубе и тревожно ожидала своих капитанов. Некоторые никак не могли наглядеться на водный тоннель и водили глазами по сторонам. Взгляды их плавали так же быстро как испуганные рыбки вокруг.

– Так, я… – Начал было Кэм.

– Стой Кэм, я кое-что скажу. – Перебил его друг. – Я бы хотел внести кое-какие поправки, пока мы не начали разбираться с остальным.

Кэм пожал плечами и махнул рукой, отдавая право на первое слово брюнету.

– Парни, прежде чем мы разберём тему о проблемах на судне, я бы хотел кое-что сказать. Мы не успели сделать этого раньше из-за понесённой нами утраты и трудностей, которые мы пережили в море, но учитывая ситуацию я бы хотел, чтобы одной не ясностью стало меньше. Из-за трагической гибели нашего квартирмейстера Билли Линвиса, я обязан назначить на это место другого человека. Я подумал и решил, что новым квартирмейстером станет Райан Муви. – Нэйт выждал небольшую паузу, чтобы команда осознала смысл произнесённых капитаном слов. Сам Райан подошёл к капитанам по приглашению Нэйта и посмотрел на остальных ребят. Нэйт же положил руку на его плечо и под шёпот парней продолжал.

– Тихо! Итак, все это знают, но я обязан сказать. Квартирмейстер, то есть Райан, несёт ответственность за состояние судна. Главная его задача, распределение и снабжение разных материалов. Пороха, ядер для пушек, которыми заправляет наш канонир Аарон, – Нэйт махнул рукой в сторону загорелого парня с бритой головой и впалыми щеками, – потому как Билли постоянно забывал ядра. Обязан следить за выполнением ремонтных работ, на случай если плотник что-то упустил, да Саймон? Не заметил он ту дырочку, так полдня воду сливали. – В толпе послышались редкие смешки, а Сай закатил глаза и отмахнулся от слов капитана, как от назойливой мухи. – Так о чём это я… Ах да, последнее, квартирмейстер должен следить за порядком на корабле, а точнее в команде и если он не был соблюден, то наказание провинившихся тоже входит в его обязанности. Однако если за какое-то время мы с Кэмом решим, что Райан не способен выполнять свою работу, то мы его переназначим. Вопросы или возражения?

Нэйт поднял бровь оглядывая толпу, но никто ничего не сказал, и парень сделал шаг назад, давая слово Кэму. Райан вернулся на место и теперь настала трудная минута. Блондин проглотил ком в горле, набрал в грудь воздуха и заговорил:

– Для начала я хочу знать понесли ли мы какие-либо повреждения, целостность корабля, припасы, оружие и всё в этом роде. Поскольку мы отправили всех на досмотр все и должны отчитаться. Начнём с оружия, пушек и пороха. Аарон, я хочу знать в каком мы состоянии.

Канонир, сделав серьёзное лицо, тихим басом известил капитана, что повреждений и потерь нет. Всё осталось на своих местах, как перед штормом. Повар Тони тоже сказал, что весь провиант цел и не пострадало ни одно яйцо, обронив тонкую шутку в