В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Тур Хейердал

Путешественники добрели до своих жилищ и заснули как убитые. Но мы успели выяснить, что никакой войны нет, виноваты спекулянты копрой.

Положение становилось отчаянным. Суда не появлялись.

А тут еще стало ясно, что наши ноги под угрозой ампутации. Даже островитяне не могли смотреть на них без ужаса. После того как патер уехал, большинство фатухивцев восстановило с нами добрые отношения. Вилли, честный католик, долго не знал, как себя вести, но теперь и он всячески старался нам помочь.

И вот мы созвали совет. Выбора не оставалось: надо отправляться в путь. Вилли и еще несколько человек решили плыть за мукой и рисом и согласились взять нас с собой. Хижину пока можно запереть.

Но как уберечь наши коллекции от разграбления? С собой мы можем взять только чемодан с одеждой, а черепа, идолов и древние изделия придется оставить. Может быть, еще раз выступить в роли фокусника? Я позвал к себе в гости несколько фатухивцев и дал им понюхать формалин. Они расчихались, запрыгали, зажимая нос, а я объявил, что это смертельный яд, им будет облит весь пол хижины. Жидкость, которая убивала даже тысяченожку, произвела на них сильнейшее впечатление. Тысяченожку! Ведь ее хоть режь на куски, хоть топи — все равно оживет. А эта жидкость ее умерщвляла! Для большей убедительности я, прежде чем поливать пол, заткнул себе ватой ноздри и завязал глаза. Потом пулей выскочил наружу и захлопнул дверь. Через несколько минут весь дом заполнят смертоносные испарения!..

Простившись со своим первым жильем, провожаемые тучей комаров, мы зашагали вниз по долине, уверенные, что наши коллекции хранятся надежно, как в сейфе.

Эту ночь мы провели у Вилли. Ни одного комарика! Мы уже успели забыть, что такое спокойные ночи… Точно всю жизнь прожили в этом лесу.

Под утро нас разбудил собачий лай. Одновременно из лесу вынырнуло несколько фонарей: это собиралась команда. Сегодня выходим в море. Как-то погода? По темному небу мчались тучи. Значит, в океане сильное волнение. Подождем немного…

Было холодновато; поставили чай, чтобы согреться и разогнать сон. Странно было сидеть в окружении старых недругов. Ни звонаря, ни Пакеекее, зато вместе с нами пил чай Иоане. Он беспокойно поглядывал на небо: накрапывал дождь.

Как сильно прибой грохочет! Никогда еще мы не слышали такого рева. От холода и страха по телу бегали мурашки.

Кажется, светает? Да, утро теснит ночь. Вилли встал и распорядился: «Хаман!»[9]

Итак, в путь. Приступаем к безумному предприятию. Но ждать на острове еще хуже. Мы вереницей спустились на берег, а тут оглушительный рев прибоя вытеснил из головы все сомнения и колебания. Умелые гребцы отвезли нас на пироге к шлюпке и вернулись за другими пассажирами. Вот уже и последний заход сделан, а на берегу, отчаянно размахивая руками, стоит кто-то. Это полукитаец из Ханававе, он тоже пресытился Фату-Хивой. Но у нас больше нет мест, а он притащил все свое имущество, да к тому же захватил свинью и несколько кур! И смешно и жалко человека, так ему хотелось плыть с нами. Но шлюпка и без того перегружена, борта чуть-чуть выдаются над водой. По правде говоря, нам с Лив вся эта затея вообще казалась безрассудной. А впрочем, ведь прошлый рейс прошел благополучно…

Под банками лежали запасы бананов, на носу стоял бидон с пресной водой. Если все будет хорошо, мы при таком ветре за день доберемся до цели. Правда, у нас нет ни карты, ни компаса, но достаточно с самого начала взять верный курс и идти прямо, пока из-за горизонта не появятся горы Хива-Оа. Вот если опустится туман, тогда мы пропали: не заметим, как окажемся за пределами архипелага.

Перегруженная лодка угрожающе кренилась. Фатухивцы еще раз проверили направление ветра. Все в порядке: пассат дул нам в спину.

Нас было одиннадцать. Роль капитана исполнял старик Иоане; он сидел на корме, держа рулевое весло, облаченный в свое обычное одеяние — соломенную шляпу, белые шорты и майку. Рядом с ним на чемоданах и мешках примостились Вилли, Лив и я. Впереди сидели гребцы: энергичные лица, закаленная обветренная кожа, смуглые торсы, тугие мышцы. На тот случай, если не выдержат доски в днище, приготовлены молоток и гвозди.

Иоане ждал, улыбаясь волнам и ветру. Казалось, он высечен из камня.

Пора… Иоане встал, обнажил голову, перекрестил грудь и лоб. Гребцы, суровые, торжественные, опустили головы; Иоане медленно прочел молитву на родном языке. Затем все еще раз перекрестились — церемония окончена.

В следующую минуту в шлюпке словно разразился ураган. Иоане командовал, размахивая руками, матросы кричали, прыгали через банки. Мигом выбрали якорь, подняли парус. Дикая суматоха — как только шлюпка не перевернулась! Все будто обезумели. Даже обычно спокойный Вилли что-то вопил, отдавая распоряжения.

И вот мы птицей летим по волнам. Фатухивцы сияли от радости. Кровь предков забурлила в их жилах. Иоане крепко держал руль, вызывающе задрав щетинистый подбородок.

Эх, и мчались мы! Поневоле кровь закипит у сонных сынов дебрей. Если бы можно было весь путь пройти под прикрытием Фату-Хивы! Но скоро нас начнет трепать всерьез. В открытом море волнение будет посильнее.

И действительно: исчезли вдали зубчатые скалы острова, и мы встретились с океаном лицом к лицу. Могучие пенящиеся валы горой вырастали над нами, но шлюпка легко взмывала на них в тучах брызг. Вот смотрим сверху в глубокую серо-зеленую долину, а вот мы уже внизу, зажаты между исполинскими валами. Да, тут туго пришлось бы и не такой скорлупке, как наша.

Мы не знали, что одновременно с нами боролась со штормом «Тереора». Волны обрушились на палубу шхуны, ворвались в кают-компанию и все переломали. А крохотное суденышко с Фату-Хивы уверенно справлялось с бушующей стихией, мы стремительно перелетали с гребня на гребень.

Иоане был отличным рулевым. Оскалив зубы в застывшей улыбке, он пристально следил за волнами и умело вел лодку на гребень. Если же нас накрывало и шлюпка скрипела по всем швам, он только еще крепче вцеплялся в руль, не сводя глаз со следующей волны. Его окатывало водой, соль ела ему глаза, но он ни на миг не выпустил из рук руля. Великолепный кормчий!

Двое гребцов помоложе скорчились на дне шлюпки. Товарищи безжалостно высмеивали моряков, которые поддались морской болезни. На раздувшиеся ноги Лив было страшно глядеть: бинты сорвало и унесло за борт.