Священная война - Джек Хайт

Сквозь снежную пелену впереди Юсуф разглядел ряды мамлюков. Стража, выставленная у самых северных ворот Мосула, вытянулась по стойке «смирно» при его приближении. Он знал, что воинам приходится хуже, чем ему. Некоторые дрожали от холода, сжимая копья. Они опустились на колени в грязь, когда он проезжал мимо.

— Сакр, — позвал Юсуф, — пошли гонца в лагерь. Пусть повара приготовят горячий суп и принесут его страже.

— Слушаюсь, малик.

Юсуф поехал дальше, к следующему дозору. Огонь в животе разгорался все сильнее. Он почувствовал внезапный, острый укол боли, словно в живот вонзили раскаленную кочергу. Он спешился и упал на четвереньки в грязь, и его сильно вырвало. Рвота была красной от крови.

Сакр тут же оказался рядом.

— Вам дурно, малик? Я позову лекарей.

Юсуф отмахнулся.

— Оставь меня. — Он попытался встать, но голова его кружилась, а ноги ослабли. Он рухнул и перекатился на спину. Последнее, что он помнил, было прикосновение мокрого снега к его горячим щекам. А потом мир померк…

Он не знал, как долго был без сознания, но через какое-то время к нему пришли видения. Он увидел своего сына, аль-Салиха, еще младенцем, ползущим к нему из темноты. Младенец превратился в мужчину, державшего золотой меч с широким, изогнутым клинком. Когда он заговорил, голос аль-Салиха был глухим и холодным, голосом мертвеца. «Мести, отец. Я жажду мести». Он взмахнул клинком, и Юсуф отпрыгнул в сторону. Теперь он был в доспехах, с мечом в руке. Он встретил следующий удар сына и отразил его. Юсуф нанес ответный удар, и его клинок распорол живот аль-Салиха. Крови не было.

Аль-Салих снова напал, рубя сверху вниз. Юсуф уклонился от удара и пронзил сына мечом. Аль-Салих рассмеялся глухим смехом, похожим на стук костей. «Ты не можешь убить меня, отец. Я уже мертв». Он протянул к Юсуфу руки, и когда они сомкнулись на его горле, аль-Салих превратился в свою мать, Азимат. Юсуф оттолкнул ее, но она снова набросилась, царапая его лицо длинными ногтями. Ее рука снова сомкнулась на его горле и начала сжиматься. Юсуф схватил ее за руки и попытался их оттащить, но хватка ее была железной. Он отчаянно задыхался.

— Я знаю, — прохрипела она. — Я знаю, что ты сделал.

Плоть на ее руках начала разлагаться в его ладонях. Лицо ее стало серым, кожа сползала, обнажая белую кость.

— Я знаю!

Ее пальцы сжимались все сильнее и сильнее, выжимая из него последний воздух. Он снова погрузился во тьму.

***

Январь 1186 года. Харран

Юсуф очнулся в тусклой комнате. Он лежал в мягкой постели, а над ним на потолке плясали тени, отбрасываемые свечой, что мерцала на прикроватном столике. Он попытался позвать слугу, но издал лишь сдавленный хрип. В горле было невыносимо сухо. Он попытался встать, но снова рухнул на пуховую перину, голова его кружилась. Он услышал голоса и повернул голову, найдя взглядом дверь. Она была открыта. Снаружи он увидел смутные фигуры, говорившие приглушенными голосами.

— Его нельзя тревожить, — сказал один. Голос был незнакомый. — Ему нужен покой, чтобы оправиться.

— Да, — согласился другой чужой голос. — Еще снадобья, чтобы притупить боль и дать ему уснуть.

— Он и так проспал достаточно. — Это был Селим. Что он здесь делает? Он же должен быть в Алеппо. — Пока мой брат прикован к постели, заговорщики хотят отнять у него и его детей царство. Я должен с ним поговорить. Сделайте все, что угодно, но разбудите его.

— Я не смею, — возразил один из лекарей.

— Пусть… — сумел прохрипеть Юсуф. Слова словно когтями продирались из горла. — Пусть. Войдет.

— Брат! — Селим вошел и опустился на колени у ложа Юсуфа. Он оглянулся на лекарей. — Немедленно принесите воды.

Один из лекарей вошел с чашей. Это был коренастый мужчина с орлиным носом и черной бородой с несколькими седыми прядями. Он показался Юсуфу знакомым, но он не мог вспомнить, где его видел. Это было неважно. Он взял чашу и жадно выпил. Когда он заговорил снова, это далось ему легче.

— Где я?

— В Харране. Твои люди принесли тебя сюда четыре недели назад.

— Четыре недели? А что с Мосулом?

— Осаду сняли. Я прибыл из Алеппо, как только смог.

— Я слышал, как ты говорил. О каких заговорах идет речь?

Селим взглянул на дверь.

— Лучше поговорить наедине. Я знаю место, где нас не подслушают.

Юсуф кивнул.

— Помоги мне встать.

Селим подложил руку под спину Юсуфа и помог ему сесть. Юсуф посмотрел на свои ноги. Под льняной туникой они были до невозможности худы. Он поднял костлявую руку и осмотрел ее.

— Поначалу ты ничего не мог удержать в себе, — сказал ему Селим. — Ты сильно исхудал, прежде чем лекарям удалось влить в тебя хоть немного бульона. Хочешь есть?

— Позже. — Юсуф попытался встать, но мир поплыл перед глазами. Он оперелся на плечо брата, и Селим помог ему подняться. — Я хочу поговорить и с Имад ад-Дином. Пусть придет с пером и бумагой.

— Вы слышали малика, — сказал Селим лекарям. — Позовите его секретаря.

Селим помог Юсуфу пройти по коридору в комнату без окон. Он усадил Юсуфа на стул. Юсуф сидел, сгорбившись, и пил воду из чаши, пока не пришел Имад ад-Дин.

— Я так рад видеть тебя в добром здравии, малик. Аллах услышал мои молитвы.

— Закрой дверь, — велел Селим. Он снова повернулся к Юсуфу. — Слухов о твоей смерти оказалось достаточно, чтобы швы, скрепляющие твое царство, начали трещать, брат. Твои эмиры спешат укрепить свое положение или приумножить владения. Хуже всех наш двоюродный брат Насир ад-Дин. Похоже, ему мало Хомса. Он договорился захватить Дамаск после твоей смерти.

— Ты уверен в этом? — прохрипел Юсуф. Он знал, что Насир ад-Дин склонен к излишествам, но не считал его предателем.

— Похоже, он затаил на тебя обиду. Мне передали, будто он говорил, что ты обращался с ним хуже, чем с последним из своих эмиров.

— Я сохранил ему жизнь, когда мог бы повесить, — прорычал Юсуф. — Расскажи мне об этом заговоре.

— Один из тех, кого он пытался подкупить, рассказал аль-Мукаддаму, а тот сообщил мне. План состоял в том,