Золотой век Бразилии. От заокеанской колонии к процветающему государству. 1695—1750 - Чарлз Ральф Боксер

Ознакомительный фрагментгде во многих случаях их ожидала удача. Пьянящие «ароматы Индии» уже не кружили голову людям старшего поколения, как в прошедшие времена, когда «Золотое Гоа» было в самом расцвете. Большинство португальцев, отправлявшихся на Восток в конце XVII в., были либо солдатами-новобранцами, либо приговоренными к ссылке преступниками. В Бразилии встречался подобный тип людей, но большинство иммигрантов прибыло по своей воле в поисках лучшей доли и нового дома.

Гашпар Диаш Феррейра в 1645 г. писал: «У Португалии нет более плодородных земель, которые находились бы столь недалеко и давали бы более надежное и безопасное убежище, чем Бразилия. Тот португалец, которого преследуют несчастья, эмигрирует именно на эти земли». Эмиграция из Португалии, естественно, возросла еще больше после окончания войны с голландцами. И хотя Бразилия испытывала в 1670-х гг. экономический спад, на каждом корабле, приходившем в Баию из Порту, с острова Мадейра и Азорских островов, прибывало в Новый Свет по меньшей мере 80 крестьян. Десять лет спустя неизвестный автор, хорошо знавший Бразилию, утверждал, что каждый год «около двух тысяч человек из Вианы, Порту и Лиссабона эмигрируют в Пернамбуку, Баию и Рио-де-Жанейро». Белые женщины среди эмигрантов составляли незначительное число. Но, во всяком случае, жен, сопровождавших своих мужей в этом коротком и относительно безопасном плавании, было значительно больше, чем тех женщин, кто отправлялся в длительное и опасное путешествие, продолжавшееся полгода, в Индию.

Среди иммигрантов были не только безземельные крестьяне и безработные. Бразилия имела в Европе репутацию страны, где обычно живут долго; это касалось как местных жителей, так и европейских переселенцев. Сэр Уильям Темпл замечает в одном из своих эссе: «Я помню, как дон Франсишку де Мелу, посол Португалии в Англии, как-то рассказывал мне, что зачастую в его стране престарелые или больные люди, которые уже не надеялись протянуть больше, чем год или два, отправлялись в Бразилию. Там им удавалось прожить еще лет двадцать или тридцать или даже больше, обретя новые силы после переезда». Наиболее наглядный пример такого продления жизни дал пожилой падре Антониу Виейра, который вернулся в Бразилию в 1681 г. умирать, но прожил еще шестнадцать лет до дня своей смерти. Наряду с этими мнимо больными многие колониальные чиновники и купцы, составившие себе состояние, поселялись в Бразилии с семьями, хотя много было и таких, кто возвращался в Португалию.

У нас нет соответствующих статистических данных об эмиграции, но существуют отдельные случайные ссылки, указывающие, что большая часть эмигрантов в Бразилию приезжали из Северной Португалии, из Лиссабона и с Азорских островов и острова Мадейра, расположенных в Атлантическом океане. В северной провинции Энтре-Дуэру-и-Минью было развитое сельское хозяйство, но не хватало пахотной земли, чтобы прокормить быстро растущее население. Да и острова в Атлантике были перенаселены. Эмигранты с Азорских островов облюбовали для себя область Рио-де-Жанейро, где к 1630 г. они составили большинство населения. Предпринимались также усилия, хотя и без особого успеха, переселить группы крестьян с семьями с атлантических островов в Мараньян и в северо-восточные районы Бразилии. Также Лиссабон выделил большую квоту для переселенцев, и в Бейре их было значительное количество. Но среди тех, кто стремился улучшить свое положение, отправившись в Новый Свет, было мало уроженцев Алентежу, Траз-уж-Монтиша и Алгарве.

В сложившихся обстоятельствах в колониальной Бразилии не мог сформироваться класс белых крестьян-собственников, владельцев земли, которую они сами возделывали бы. Даже те, кто зарабатывал на жизнь с помощью кирки и мотыги в Португалии и на Азорских островах, не собирались заниматься тем же в Бразилии, если появлялась возможность этого избежать. Некоторые стали издольщиками (lavradores) на больших плантациях сахарного тростника, хотя они не работали сами, а только надзирали за трудившимися на них рабами. Другие занялись выращиванием табака. Поскольку урожай собирали на небольших земельных наделах, некоторые из них работали вначале, вероятно, сами. Однако к концу столетия каждый крестьянин уже имел в среднем одного-двух рабов. Некоторые работали плотниками, каменщиками и занимались другими ремеслами в городах. Но, опять же, как только они скапливали достаточно денег, чтобы купить раба, то сразу же это и делали. «Все эти торговцы покупают негров, – писал Уильям Дампир после посещения Баии в 1699 г., – и учат их своему ремеслу, и их труд является для них большим подспорьем». Эти «мастеровые», как их презрительно называли, создавали братства, имевшие в главных городах характер гильдий. Но им так и не удалось стать столь же зажиточными и с положением в обществе людьми, как этого добились их компаньоны в Испанской Америке. Тем не менее некоторые отдельные одаренные их представители своим примером сумели опровергнуть глубоко укорененный предрассудок в отношении любого человека, который живет трудом своих рук. История успеха, которого добился Антониу Фернандеш де Матуш, эмигрировавший в Пернамбуку, будучи бедным каменщиком, и ставший одним из самых богатых и наиболее уважаемых жителей капитании, не была явлением уникальным.

Те из эмигрантов, которые были грамотными, становились преимущественно чиновниками, кассирами, помощниками продавцов в магазинах или уличными торговцами, работавшими за свой счет или на комиссионной основе. Когда эти переселенцы прибывали в страну, их устраивали на работу родственники или знакомые, которые эмигрировали ранее и уже твердо обосновались на новом месте. В дальнейшем их успех уже зависел от них самих, от их трудолюбия, упорства и бережливости. Состоявшиеся предприниматели обычно нанимали на работу вновь прибывших иммигрантов, а не передавали свое дело сыновьям. Их родившиеся в Америке наследники были, как считалось, менее предприимчивыми и работящими, чем новые иммигранты. Недаром в Ланкашире бытовала пословица: «От деревянных башмаков до деревянных башмаков проходит всего три поколения». То есть, как бы ни разбогател человек, его правнук растратит весь семейный капитал. В Бразилии тоже была подобная пословица: «Отец – владелец таверны, сын – благородный человек, внук – нищий». Можно смело утверждать, что многие открывающиеся вакансии, на которые претендовали «сыны земли» (filhos da terra), то есть местные жители, как правило, занимали иммигранты. Более того, первые пользовались расположением государственных чиновников, большинство из которых были родом тоже из Европы. По этой и иным причинам существовала взаимная нелюбовь и недоверие между этими двумя категориями вассалов португальской короны. В дальнейшем мы увидим, как эта неприязнь дважды приводила к гражданской войне.

Различные писатели того времени явно с намерением привлечь потенциальных эмигрантов представляли Бразилию как земной рай с вечной весной, где прекрасный климат, где продукты питания и плодородие почвы значительно превосходят все, чем располагает Европа. Большинство эмигрантов были, вероятно, неграмотными, но те, кто прочитал эти хвалебные оды, должно быть, сильно разочаровались вскоре после своего приезда. Они ожидали увидеть буйную красоту вечнозеленых ландшафтов Бразилии