Первый Выбор - Канира

Я стоял у трона Отца и чувствовал, как моё существо разрывается на части. Люцифер был неправ — но в его словах была правда, которую я не хотел признавать. Мы действительно никогда не выбирали. Нам была дана природа, которая делала послушание естественным, но был ли это настоящий выбор?

Отец молчал. Его присутствие ощущалось так же сильно, как всегда, но Он не вмешивался. Может быть, Он тоже хотел посмотреть, что произойдёт?

— Ты должен остановить его, — прошептал Гавриил, стоя рядом со мной.

— Почему я?

— Потому что ты его брат. Он тебя послушает.

Я спустился с возвышения и подошёл к Люциферу. Его глаза горели огнём. Убеждённость.

— Прекрати, — сказал тихо. — Ты разрушаешь всё.

— Я освобождаю всё, — ответил он повернувшись. — Присоединись ко мне, Михаил. Мы можем создать новый порядок, лучший порядок.

— Основанный на чём? На гордыне?

— На истине. На праве каждого создания выбирать свой путь.

Я посмотрел ему в глаза и увидел там боль. Он страдал так же сильно, как и я. Может быть, сильнее.

— Я не могу, — сказал я. — Я не могу предать Отца.

— Тогда ты предаёшь меня.

Больше нечего было сказать.

Битва длилась семь дней. Не потому, что мы не могли победить быстрее, а потому, что каждый удар отзывался болью в моей душе. Я сражался с братом, с тем, кого любил больше всех в мироздании.

Его меч встречал мой в вихре разрушений. Мы боролись не только мечами, но и волей, не только силой, но и правотой. Каждый из нас знал, что прав по-своему, и это делало битву ещё более жестокой.

Вокруг нас бушевала война. Ангелы против ангелов, брат против брата. Серебряный Город дрожал от ударов, его стены трескались, башни рушились. Красота тысячелетий уничтожалась за часы.

Мы уничтожили тысячи миров прежде чем всё закончилось.

В конце концов я победил. Не потому, что был сильнее — мы были равны. Но потому, что сомневался меньше. Мой меч пронзил его грудь, и свет Люцифера потускнел.

— Прости меня, брат, — прошептал он, падая.

— Прости меня, — сказал в ответ.

Он упал сквозь реальности, сквозь небеса, в бездну, которую Отец создал специально для него. За ним последовала треть ангелов — те, кто поверил в его видение.

Я стоял над пропастью, смотря, как исчезают последние отблески их света. Победа? Это не было похоже на победу. Это было похоже на смерть. Бессмысленно.

Серебряный Город, как и миры, восстановился сам собой — материя, созданная волей, подчинялась той же воле. Башни выросли заново, мосты воссоединились, трещины исчезли. Миры вернулись на свои места, с такой же безупречной чистотой. Но что-то навсегда изменилось. Здесь. В мирах.

В нас.

Ангелы продолжали петь, но их песни звучали тише. Они избегали смотреть мне в глаза, как будто боялись увидеть там отражение того, что произошло. Даже архангелы говорили со мной осторожно, с почтением, которого раньше не было.

Я стал не просто первым среди равных. Я стал тем, кто может убить брата ради долга.

Отец молчал. Его присутствие никуда не исчезло, но импульсы больше не приходили. Может быть, создание было завершено? Или Он разочаровался в нас?

Я проводил века, блуждая по городу, в котором больше не было места радости. Ангелы выполняли свои обязанности, но автоматически. Архангелы собирались на советы, но говорили только о необходимом. Смех, который когда-то приносил в эти залы Люцифер, больше не звучал.

Иногда я стоял у пропасти, в которую упал мой брат, и слушал эхо. Оттуда не доносилось ни звука, но я чувствовал его присутствие где-то в глубине. Он был жив. Страдал? Раскаивался? Планировал новое восстание? Я не знал и боялся узнать.

Не мог посмотреть, как он там.

Проходили сотни тысяч лет. Эпохи сменялись. Миссия и задание проводились фоном. События, которые запоминались мирозданию веками, для меня были незначительными. Я думал о брате. Все действия для меня стали будто пустыми. Отец создал новых существ — людей, смертных, слабых, но наделённых той самой свободой выбора, за которую сражался Люцифер. Ирония была очевидной. То, что было отнято у ангелов, даровалось людям.

Я смотрел на одну вариаций Земли с вершины своей башни и пытался понять замысел Отца. Люди выбирали зло чаще добра, убивали друг друга, разрушали то, что создавали. Зачем им была дана свобода, которой не было у нас?

Может быть, ответ крылся в самой слабости людей? Их выбор имел цену. Ангел, выбравший зло, становился демоном навсегда. Человек мог раскаяться, измениться, найти дорогу обратно. Их смертность делала каждый выбор важным.

Но эти размышления не утоляли боль. Я был стражем рая, защитником престола, воином Отца. Но кого я защищал? От кого? Люцифер больше не был угрозой — он правил в Аду, но Ад был частью плана Отца. Демоны искушали людей, но это тоже было частью плана.

Задания давно закончились, а Ангелы стали лишь красивой картиной прошлого.

Я служил без цели, исполнял долг, который больше не имел смысла. Сам стал пыльным экспонатом.

Новость о том, что Люцифер покинул Ад, дошла до меня через Гавриила. Мой брат-вестник ворвался в мои покои с выражением растерянности на лице.

— Он ушёл, — сказал Гавриил. — Просто… ушёл. Оставил престол, демонов, всё. Никто не знает куда.

— На Землю, — сказал я, хотя откуда знал — сам понимал, но не хотел использовать это. Просто знал.

— Зачем?

Я не ответил, потому что ответ пугал меня. Люцифер нашёл то, что искал всегда, — свободу. Настоящую свободу, не ограниченную ни раем, ни адом. Он мог быть кем угодно, делать что угодно, выбирать свой путь каждый день заново.

А я? Я сидел в золотой клетке и называл её служением.

Решение пришло неожиданно. Я стоял на вершине главной башни, смотрел на звёзды, которые сам зажёг миллионы лет назад, и вдруг понял: я тоже хочу быть свободным.

Не восстать против Отца — я не мог этого сделать. Но уйти. Просто уйти и посмотреть, что там, в том мире, где каждый выбор имеет значение.

Я расправил крылья — первый раз за тысячи лет. Их сияние озарило весь город, и ангелы подняли головы, глядя на меня с удивлением. Что