Первый Выбор - Канира

Структуры поднимались из земли в формах, нарушающих архитектурные принципы. Здания, построенные вверх ногами или боком, опирались на фундаменты, физически не способные поддерживать вес. Но всё равно стояли стабильно, бросая вызов гравитации и здравому смыслу.

Окна в стенах показывали сцены, не соответствующие тому, что должно было быть видимым с той стороны. Некоторые отражали места из прошлого или будущего. Другие показывали реальности, которые никогда не существовали, но могли бы существовать. Если бы определённые решения были приняты иначе в критические моменты истории.

Существа двигались между структурами в формах, меняющихся, пока я наблюдал. Тела были человеческими в один момент. Становились животными в следующий. Потом превращались в абстрактные конфигурации без аналогов в известной биологии.

Лица, появляющиеся на этих формах, выражали эмоции слишком интенсивные или слишком противоречивые, чтобы быть настоящими. Но существа демонстрировали их с убеждённостью, не допускающей сомнений в искренности. Эти существа были частями Сумасшествия. Фрагментами её Сути, получившими достаточную автономию, чтобы двигаться и действовать независимо. Но всё ещё оставались связанными с целым, что было их создателем и контролёром.

Я начал двигаться через хаос, окружающий точку материализации. Шаги были осторожными. Не потому что боялся физической опасности. А потому что знал — это место влияло на разум тех, кто путешествовал через него слишком долго без надлежащей защиты.

Барьер, созданный вокруг сознания, фильтровал наиболее интенсивные искажения. Но не мог блокировать всё без полной изоляции. А она сделала бы невозможным навигацию к месту, где находилась Сумасшествие.

Маяк, предоставленный через зов, пульсировал в направлении, меняющемся с каждым поворотом. Это показывало, что прямой путь не существовал в пространстве, где геометрия отказывалась подчиняться евклидовым правилам. Вместо этого требовалась адаптация к логике, уникальной для этого измерения. Следование интуиции, понимающей, что кратчайшее расстояние между двумя точками редко было прямой линией, когда сама ткань реальности была искривлена намеренно.

Время текло странно. Секунды растягивались в часы или сжимались в мгновения без предсказуемого ритма. Внутренние часы, обычно позволяющие отслеживать прошедшие периоды с точностью, отказывались функционировать правильно. Это заставляло полагаться на субъективное ощущение, ненадёжное в лучшем случае.

Возможно, прошли минуты. Возможно, дни. Невозможно было определить с уверенностью. Пока наконец маяк, за которым я следовал, не начал стабилизироваться. Это указывало, что я приближаюсь к цели, существующей в центре всего этого безумия.

Хаос начал уменьшаться постепенно по мере продвижения вперёд. Искажения, интенсивные в периферийных областях царства, становились менее выраженными. Это создавало узор, ведущий от полного безумия к чему-то более упорядоченному. Хотя всё ещё далёкому от нормальности, характеризующей обычные реальности.

Структуры, окружающие путь, начали принимать формы более узнаваемые. Следующие архитектурным принципам, имеющим смысл для разума, обученного видеть мир через призму логики и порядка. Существа, двигающиеся рядом, становились более стабильными в своих формах. Сохраняли конфигурации дольше, чем несколько секунд, прежде чем трансформироваться в что-то другое.

Поляна появилась впереди как остров стабильности в океане хаоса. Он простирался во всех направлениях от этой центральной точки. Трава, покрывающая землю, была зелёной в оттенке абсолютно нормальном. Без искажений цвета или текстуры, характеризующих растительность в остальных частях царства.

Небо над поляной было голубым с облаками, дрейфующими в предсказуемых узорах, создаваемых естественными ветрами. Солнце светило с той стороны, которая соответствовала времени дня. Могло быть полуднем, если применять земные стандарты измерения.

Дом стоял в центре поляны. Структура была маленькой — не больше коттеджа, способного вместить несколько комнат максимум. Стены были построены из дерева, выглядящего старым, но хорошо поддерживаемым. Это показывало заботу о сохранении несмотря на возраст материала.

Крыша была покрыта черепицей, создающей узор красных и коричневых оттенков. Окна были украшены занавесками, двигающимися от лёгкого ветра, проникающего через открытые рамы. Это место выглядело как что-то из человеческой сказки или идеализированной памяти о простой жизни. Той, что существовала до того, как сложность современной цивилизации изменила способ, которым люди строили свои жилища и организовывали существование.

Дверь была открытой, приглашая войти без необходимости стучать или объявлять присутствие. Я шагнул через порог в интерьер, такой же простой, как внешний вид обещал. Единственная комната служила одновременно гостиной и спальней. Содержала минимальную мебель — стол, два стула, кровать, аккуратно заправленную.

Полки на стенах держали небольшую коллекцию книг и безделушек. Они могли иметь сентиментальную ценность или просто служили декорацией, заполняющей пустое пространство. Никогда не поймёшь сестру что было самими олицетворением непостоянство.

Сумасшествие сидела на одном из стульев у стола. Форма, которую она приняла, была девочкой. Выглядела не старше двенадцати лет по человеческим меркам. Волосы были длинными и чёрными, падали по спине в волнах. Не были полностью расчёсаны, создавая слегка растрёпанный вид.

Глаза были тёмными, почти чёрными. Содержали глубину, контрастирующую с юным видом лица. Одежда была простым платьем белого цвета без украшений или узоров, добавляющих сложность к базовому дизайну.

Руки, покоящиеся на столе, были маленькими и хрупкими. Выглядели, как будто могли сломаться от слишком сильного давления. Но я знал, что внешность была обманчивой, когда дело касалось существ нашего уровня силы.

Голова повернулась, когда я вошёл. Глаза встретились с моими. Выражение, появившееся на лице, было улыбкой. Она содержала радость, смешанную с чем-то похожим на облегчение. Как будто присутствие, которое она ждала, наконец прибыло после периода неопределённости.

— Михаил, — произнесла она голосом тихим, но ясным. Лишённым искажений, часто сопровождающих её речь, когда состояние было менее стабильным. — Ты пришёл, как и надеялась. Ты успел…

Я подошёл к столу и сел на второй стул.

— Ты звала, и я не мог игнорировать призыв, пришедший от сестры, — ответил я просто. — Путешествие было сложным, но не невозможным. Спасибо за маяк.

Сумасшествие кивнула один раз. Руки, покоящиеся на столе, начали двигаться в небольших жестах. Это могло быть нервной привычкой или способом канализировать энергию. Она постоянно текла через форму, ища выход, который не разрушил бы хрупкую стабильность, поддерживаемую в этом пространстве.

— Я хотела видеть тебя, — сказала она, голос оставался стабильным. — По разным причинам. Потому что взяла Стабильность. Потому что изменения в твоей Сути видимы даже издалека. Через связь, которую мы разделяем. Тьма, переплетающаяся со Светом, создаёт узоры, не существовавшие раньше. В структуре, определявшей, кем ты был с момента создания. Трансформация продолжается. Направление, которое она берёт, интересно для наблюдения. Потому что резонирует с аспектами моей собственной природы. Та, что балансирует между противоположностями, не будучи полностью ни одной из них. Но