Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Вернувшись к своим записям, Тео проработал над ними весь вечер, закончив лишь к отбою, когда все ребята вернулись и занесли свои рации. Сдали под роспись.

* * *

Следующий день Теодор встретил по будильнику. Он отказался от идеи просыпаться каждый день в разное время — это было попросту неудобно, и неделю подряд он так и не высыпался. Режим помогал справиться с осенней хандрой, а яблочный пирог на завтрак, куда лениво и неспешно подтягивались студенты факультетов, отлично поднимал настроение.

Что было в их рационе странным, так это то, что баранины становилось всё больше, а вот прочего мяса — меньше. Разве что крольчатина, которую разводил Хагрид, постоянно была представлена в виде добавки для каши.

Он не спешно наложил себе овсянки, а в высокие окна влетела совиная почта. Вскоре перед ним оказались очередной выпуск «Пророка», всё ещё не ежедневного, и письмо, видимо, от миссис Уизли — он ещё не вскрывал его, но ориентировался на почерк, которым на конвертике было выведено «Теодору Нотту». Чем-то он был похож на почерк Джинни и явно был женским — сомнений не было.

На соседних местах зевающие студенты ели, листали газеты или негромко переговаривались — в зале стоял гул, обычный для завтраков. Преподавательский стол был почти пуст. Минерва Макгонагалл сидела в дальней его части, профессор Бабблинг помешивала ложечкой напиток в кружке, а Кэрроу, и брат, и сестра, только собирались приступать к трапезе. Вид у Амикуса был злой и подавленный, а его сестра была непроницаема, как и обычно.

Вдруг из дальней части зала, у самых дверей, раздались громкие вскрики. Шестым чувством Теодор почувствовал неприятности и поднялся со своего места, бросив ложку в недоеденной каше, под недоумённым взглядом Дафны напротив.

— Он повесился! Повесился! — кричал, срывая голос, мальчишка-третьекурсник, который недавно попался на проносе товаров «Зонко» в школу и лично Теодором лишился четвертьсотни баллов. Гриффиндорец был бледен, его галстук съехал в сторону, а взгляд выглядел безумно.

Нотт поспешил к источнику шума, и оказался чуть раньше, чем профессор Макгонагалл, хмурая и мрачная.

— Почему вы кричите, мистер Ситон? — обратилась к нему Макгонагалл. Теодор же внимательно оглядывал другого гриффиндорца, на которого и кричал блондин-третьекурсник, съёжившегося под взглядом Нотта.

— Реза! Я нашёл его уже висящим в душе, он уже был холодным, как стенка, профессор! А этот идиот обвиняет меня!

Ситоны были лордами Высокого Визенгамота, и сам этот мальчишка-гриффиндорец слыл задирой, постоянно теряющим баллы. Заслышав про висящего студента, Тео испытал ужас.

Он двинулся вслед за заместителем директора, и буквально бегом они, вместе с несколькими старшекурсниками львиного дома, за несколько минут взлетели наверх замка, к башне Гриффиндора. Макгонагалл взволновано приказала портрету пухлой волшебницы пропустить их и назвала какую-то чертовщину, которую Тео не запоминал. В гостиной было почти пусто, и они, невзирая на то, что Тео был слизеринцем, ринулись куда-то по лестницам, расходившимся во все стороны наверх башни.

Мальчики-третьекурсники жили в просторной, но тесной от количества кроватей комнате, драпированной в красные и золотые цвета. Оттуда они проследовали в душевую — где уже стоял с непроницаемым видом профессор Снейп, неестественно выпрямившийся, с заложенными за спину руками.

Он взирал на картину в одной из дальних душевых кабинок, закрывающихся на замок, на Слизерине были точно такие же (хотя слизеринцы рассказывали друг другу, что их условия лучше, чем у всех остальных). Эта кабинка была распахнута, а замок её выломан. На чистом кафельном полу не было и следов воды, зато чуть выше, в сантиметрах над кафелем, в одних лишь трусах висел явно мёртвый мальчик-подросток иммигрантской внешности.

Макгонагалл схватилась за сердце, а Теодор почему-то вспомнил Хэллоуин девяносто второго.

«Трепещите, враги Наследника». «Грязнокровки будут следующими».

Глава 121

— Это не первая смерть студента, — угрюмо сказал подавленным друзьям Теодор.

В школе был введён комендантский час. Амикус Кэрроу занял пост заместителя директора, в то время как профессор Макгонагалл отправилась в Мунго с ударом. Первое же, что сделал Кэрроу — ввёл полный досмотр писем и проносимых из Хогсмида покупок.

Смерть магглорождённого третьекурсника шокировала всех без исключения, и слизеринцев, и райвенкловцев, и чутких хаффлпаффцев, и тем более уж гриффиндорцев.

— Наследник Слизерина вернулся? — пискнула в ужасе Джинни. Тео поспешил успокаивающе коснуться её руки.

— Нет. Не думаю, — он скрипнул зубами. — Наследник Слизерина не убил никого в девяносто втором, а здесь уже второй магглокровка убивается сам. Сам, понимаете?

— А кто был первым? — тихо спросила Лавгуд.

— Тебе не понравится ответ, — тяжко вздохнул Теодор. Полтора десятка пар мрачно глядящих глаз устремили взгляды на него. — Это был первокурсник Райвенкло. В день тренировок он взмыл в воздух на метле, прошмыгнув мимо всех, и сорвался с неё. Случайная трагедия.

В его разуме снова зазвучали слова директора Снейпа: «Ваши идеалы не помешали мальчишке одиннадцати лет отроду прыгнуть на метлу, чтобы разбиться насмерть». Он говорил об этом прямо и обвиняюще — так, будто бы Теодор мог ему помешать взлететь. «Должно быть, мог», — с горечью мысленно признал Нотт.

— Как это? — ошарашенно сказал Бут. — Я же…

— Снейп зачистил память всех свидетелей, — тихо ответил на незаданный вопрос Теодор. — Только профессора и я остались с этим воспоминанием. Вы даже не помните его, наверное. Смуглокожий мальчишка, иммигрант.

Он осёкся на последнем слове.

Повесившийся Реза Мухаммад тоже был иммигрантом. И тоже — магглорождённым.

— Как и Реза, — докончил за него мысль Невилл, сделавшийся ещё более мрачным.

Слова остались не сказанными — среди студентов, поступивших по программе имени Тео было немало выходцев из беднейших семей. «Словно она была направлена на кого-то другого», — мрачно подумал Тео. Эти ребята носили нарочито короткие причёски, а некоторые из них ещё и отмечали белыми окантовками плащей, носками и шнурками своей обуви принадлежность к негласному движению ксенофобов.

«Чужакам не место в Британии», — так говорили некоторые из них.

Мальчишки, а в основном это были белокожие, светловолосые мальчишки, негативно смотрели на всех, кто не похож на них самих. Задирали и насмехались над чернокожими подростками. Над выходцами из Индии, Ирака, Афганистана и другими инородцами. Некоторые заходили так далеко, что шпыняли ирландцев и тех немногих, кто говорил на валлийском — но эти представители старых семей часто могли дать ответ. Самой удобной целью для них были те, кто отпора дать не мог.

Дети иностранцев, так сильно одиноких.

Эти ребята были на всех четырёх факультетах, истово болели за команды