Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Едва не удушенные невыносимым жаром и мерзким запахом, поднимающимся снизу, путники замедлили шаг, приближаясь к нему.

– Только гляньте на колонны по бокам от моста! – заметила Ллира.

Канте вытер с глаз жгучие слезы. Перед входом на мост возвышалась пара колонн в виде огромных змей, свернувшихся на пьедесталах и высоко задравших откинутые назад головы с раздувшимися капюшонами, увенчанные шипастыми коронами.

До столпившихся перед мостом доносилось тихое, но неумолкающее шипение.

– Это еще что такое? – прошептал Рами, явно не слишком хорошо разбирающийся в пантеоне халендийских богов.

– Рогатые аспиды, – ответил ему Канте. – Символ повелителя тьмы, Владыки Дрейка.

Тихан собрал всех вокруг себя.

– Тогда они наверняка отмечают вход в логово Ифлеленов.

В этом явно никто не сомневался.

– Ладно, пошли дальше, – поторопил всех Фрелль.

Группа поднялась на мост и направилась через него, опять двигаясь быстрее.

Не удержавшись, Канте глянул через край. Шипение исходило не от скульптурных змей, а от пара, поднимавшегося снизу. Из расселины так сильно несло серой, что перехватывало горло. Сквозь застилающие глаза слезы он углядел внизу зловещее свечение – ту же тошнотворную зелень сияющих прожилок в черном изломанном камне.

Канте поежился, припомнив предупреждение Тихана, и остаток пути по мосту преодолел бегом, после чего присоединился к остальным, собравшимся под аркой, ведущей в большой туннель. Камень наверху был испещрен какими-то таинственными символами, светящимися отвратительным зеленым светом – как будто сами эти прожилки в скале подчинялись воле Ифлеленов.

– С этого момента надо соблюдать еще большую осторожность, – предупредил всех Фрелль.

Канте опять замешкался, как и при входе в Цитадель Исповедников, только на сей раз Шут и Мёд не смогли подтолкнуть его.

Вообще-то никто не двинулся с места. Все лишь обменялись обеспокоенными взглядами.

Отойдя от шипящей пропасти, они услышали отзвуки едва слышных криков, полных мучительной боли и страха. А еще – какой-то глухой стук, ощущаемый подошвами, как будто под ногами у них билось черное сердце Владыки Дрейка.

Наконец Тихан двинулся вперед, ко входу в туннель, сделав сначала один опасливый шаг, а потом другой. Его следующие слова прозвучали не ободряюще, а как-то неуверенно, что в устах Оракла из Казена было большой редкостью.

– Что-то тут неладно…

Рами с содроганием последовал за ним.

– Нет нужды говорить нам об этом.

Тихан продолжал идти, углубляясь в туннель. Впереди не было видно ни единого факела, и та’вин повыше поднял свой фонарь, пытаясь разогнать тьму.

Все хранили молчание, подавленные угрожающей обстановкой. Особенно когда приглушенные крики вдали внезапно оборвались. Наступившая тишина еще больше нервировала Канте – глухие размеренные удары под ногами, сотрясающие пол и отдающиеся во всем теле, от этого лишь усилились, стали отчетливей. Словно посылая четкий сигнал его сердцу: «Нас не должно быть здесь».

* * *

Когда очередной удар колокола возвестил о течении времени, Канте и его спутники уже достаточно далеко углубились в дебри темного туннеля. К этому моменту с обеих его сторон стали появляться железные двери, за которыми скрывались какие-то помещения или входы в другие коридоры. Одна из дверей была крест-накрест заварена железными полосами, как будто то, что скрывалось за ней, никогда не должно было вырваться во внешний мир.

Рами наконец шепотом озвучил то, что наверняка было у всех в головах:

– А где же все?

Словно в ответ на этот вопрос, одна из дверей прямо перед ними открылась, громко заскрипев петлями и отбросив в коридор свет, который выхватил из темноты две вышедшие из‐за нее фигуры. Одна из них была заметно выше другой. Пара замерла, явно не рассчитывая увидеть всего в нескольких шагах от себя группу каких-то людей, тускло освещенную огоньком переносного фонаря.

Тот, что выше ростом, худой как скелет и бледный как смерть, был облачен в серую рясу Исповедника. Только вот волосы у него были недостаточно длинными, чтобы заплести их в косу под подбородком. Канте предположил, что это послушник – пока что новичок в ордене Ифлеленов. Этот довольно юный малый держал за руку бледную девочку лет шести-семи. Она стояла рядом с ним, совершенно обнаженная, и на ее худенькой груди виднелись какие-то странные каракули, нанесенные чернилами.

Канте припомнил слухи, которые ходили в его время в Тайнохолме – о потайных ходах, секретных дверях и бесследно пропадающих учениках, которых якобы похищали для кровавых жертвоприношений.

Фрелль шагнул вперед, оправляя свою серую рясу.

– Я – Исповедник Грейш, – надменно отрекомендовался он. – Недавно прибывший из Мертвого леса, что в Гулд’гуле. Я пришел сюда с настоятелем Наффом, дабы испросить совета у Ифлеленов.

Послушник молчал, словно не зная, что ответить. А затем, не промолвив ни слова, развернулся и побежал прочь, бросив девчушку, которая все так же оцепенело продолжала стоять на прежнем месте.

Рами шагнул было вперед, увлекая за собой Канте, чтобы броситься в погоню. Но в этом уже не было необходимости.

Прямо перед ними паническое бегство послушника внезапно оборвалось – со звяканьем единственного колокольчика.

Юного Исповедника резко развернули к ним лицом. За спиной у него, у его плеча, стояла Касста, ухватив его за рясу.

Канте бросил взгляд вбок – туда, где она буквально только стояла, словно по-прежнему ожидая увидеть ее там. «Как ей удается двигаться так быстро, не привлекая внимания?»

Его уважение к ее рисийской боевой подготовке возросло еще больше, а вместе с ним и страх. Судорожно сглотнув, он не без труда справился с потрясением.

Касста подтолкнула послушника к ним, приставив ему к подбородку острие кинжала.

– Квисл, – шепнула она на ухо своему пленнику, явно рассчитывая на то, что этот ученый малый – пусть даже еще и не привыкший к своей мантии – узна`ет название отравленного клинка, которым часто пользуются наемные убийцы-рисийки.

Судя по тому, как дернулся подбородок юнца, это слово и вправду было ему хорошо знакомо.

Пока Касста тащила своего подопечного обратно к остальным, Ллира присела перед девочкой. Та все так же безучастно стояла, нацелившись остекленевшими глазами куда-то вдаль и безвольно опустив словно налитые свинцом руки. Судя по всему, ее либо загипнотизировали, либо просто чем-то одурманили.

Ллира хмуро посмотрела на молодого Исповедника.

– Что за пакостную роль ты задумал для этой малютки?

Долговязый юнец был вроде не расположен отвечать, но Касста чуть посильней ткнула его клинком, все-таки развязав ему язык.

– Роль… кровожитницы! – наконец выдохнул он, привстав на цыпочки, чтобы не наколоться на кинжал.

Канте не понял, что это значит, но Фрелль оторопело отпрянул. Лицо у него побледнело, что