Столица мира и войны - Олег Викторович Таран

Сборщики налогов, глядя на его большую сумку с позвякивающими монетами, приободрились. Выяснив, сколько задолжал кузнец, Массинисса отсчитал необходимую сумму и вручил ее мытарям. Довольные чиновники ушли.

Жена кузнеца затихла, сам он удивленно уставился на незнакомых чужеземцев, затем вопросительно посмотрел на Эвристия.

– А теперь рассчитаемся за заказ, – деловито произнес Массинисса. – Хозяйка, принеси тазик!

Женщина послушно бросилась в домик и принесла бронзовый таз. Царевич с громким звоном высыпал в него все, что было в сумке, а затем отправил туда же содержимое кошеля.

– Но это гораздо больше их стоимости! – воскликнул кузнец.

– Оплатишь доставку доспехов на постоялый двор нумидийца Джувы. Там груз будет ждать караванщик Хиемпсал. Ну а на то, что останется… купи что-нибудь себе и своей семье!

Талаос рассыпался в благодарностях.

Потрясенный Бодешмун подошел к горе доспехов, выбрал один из них, посмотрел на рисунок льва и спросил:

– Ты заказал все это для царской сотни?

Массинисса не ответил, не в силах врать учителю, но за него сказал Оксинта:

– Царевич постоянно думает о том, как помочь своей стране. Поддержка купцов, возвращение реликвии и изготовление доспехов для царской сотни – только первые его шаги на этом пути.

Бодешмун часто заморгал глазами, стараясь, чтобы никто не заметил его слез радости. Чуть успокоившись, он произнес:

– Я рад, что обманулся в своих опасениях! И еще раз прости меня за то, что усомнился в твоей порядочности. Я дождусь груза, и мы с купцом доставим его в Цирту вместе со шлемом Наргаваса. Теперь мне будет что рассказать царю.

Эвристий остался со счастливым родственником, а Массинисса и Оксинта проводили Бодешмуна до постоялого двора Джувы, обнялись на прощание и отправились к себе.

Когда они уже подходили к дому, царевич остановил своего телохранителя.

– Оксинта! Ты сегодня буквально спас меня! Я этого не забуду! После первых слов Бодешмуна мне хотелось умереть от позора!

Он крепко обнял мулата, чувствуя, что тот становится ему не просто верным слугой, но и другом, который выручает в трудных ситуациях.

– Не спеши на тот свет, царевич! – ответил Оксинта. – Помни, о чем я говорил тебе, когда поклялся в верности: твоя смерть наступит только после моей. А я умирать пока что не тороплюсь.

– Благодарю тебя, что ты рядом, мой друг! – с чувством сказал царевич.

– Благодарю тебя за честь зваться твоим другом, Массинисса, – впервые назвал его по имени Оксинта. – Только давай сохраним нашу дружбу в тайне. Зная, что я тебе друг, твои враги не будут пытаться навредить тебе через меня. А то, что я тебе всего лишь слуга, открывает им эту возможность.

– Договорились, Оксинта. Давай посидим за столом, попросим Сотеру что-нибудь нам приготовить! – предложил Массинисса, когда они были на пороге его комнаты. – Сегодня был такой непростой день.

– Царевич! – вновь перешел на официальный тон его друг. – Мы, кажется, условились. Давай не будем нарушать договоренность даже в исключительных случаях. Мы все-таки во враждебном городе.

Массинисса открыл двери и увидел валявшийся на полу разбойничий мешок с половиной монет и синюю ленту-завязку.

– Кстати, забери свою половину денег, пересыпь их куда-нибудь и сожги мешок и завязку. Не нужно нам оставлять следы своих ночных приключений.

– Слушаюсь, царевич! – с шутливым поклоном сказал Оксинта и, забрав мешок и ленту, пошел к себе.

Чтобы не разбудить Юбу, которая в ожидании любовника уже уснула на его ложе, он осторожно пересыпал монеты в походную сумку и сунул ее под ложе. Затем прошел на кухню и, запихав в печь мешок и ленту, поджег их огоньком масляной лампы. Язычки пламени неторопливо поползли по уликам преступления, запахло паленой материей.

– Ты чего это здесь? Проголодался? – появилась у него за спиной заспанная Юба.

– Нет, хотел сжечь кое-что ненужное.

– Завтра сожжешь, идем, я соскучилась, – потянула она его за собой.

…Когда утомившийся Оксинта уснул, Юба соскользнула с ложа и прошмыгнула на кухню. Заглянула в печь и достала оттуда недогоревший мешок и кусочек опаленной ленты. Все это вынесла в сад и спрятала в густом кустарнике неподалеку от дома.

Утром Юба попалась на глаза Зевксису, прогуливавшемуся по саду. Тот был в игривом настроении и, заметив одну из своих любимиц, позвал ее к себе. Немного потискав и приласкав Юбу, хозяин собирался облагодетельствовать ее прямо за большим деревом, как та вдруг сказала:

– У меня есть для тебя кое-что необычное, это касается царевича и Оксинты.

Зевксис сразу перестал задирать подол ее туники и, убрав руки, спросил:

– О чем идет речь? Покажи!

– Идем со мной!

Она подвела его к кусту с бьющимся сердцем – нечасто ей удавалось вызвать такой интерес у хозяина. «Может, наконец-то подарит мне свободу!» – размечталась рабыня.

Когда в руки Зевксиса попали остатки обгорелого мешка и особенно кусок синей ленты, все его благодушие куда-то исчезло. Вначале на его лице появился испуг, затем задумчивость, потом – мстительная усмешка.

– Ты заслужила награду, моя девочка, – довольным голосом проговорил купец и сунул ей в руку мелкую серебряную монетку.

Не глядя больше на рабыню, он направился к дому.

Юба грустно поглядела на маленький серебряный кружочек, лежавший у нее в руке. Ей стало немного стыдно: простой слуга царевича, Оксинта, иногда давал ей гораздо больше денег, зная, что она копит большую сумму, чтобы выкупить свою свободу, а ее хозяин, один из богатейших людей Карфагена, всегда так жадничает!

«И зачем я только сообщила ему о том, что нашла? Может, это навредит Оксинте и царевичу! Вдруг им теперь грозит опасность?! Нужно предупредить их! Но тогда придется рассказать, что я шпионила за ними… Нет, этого делать нельзя. Пусть все идет как идет…» – размышляла мавретанка, возвращаясь к себе.

Глава 8. Тучи сгущаются

Рано утром в дом Зевксиса пожаловал неожиданный гость. Ворвавшийся словно ураган Канми Магонид был буквально разъярен и с порога велел разбудить хозяина и хозяйку, ожидая их в гостевом зале.

Когда к нему спустились Рамона и ее муж, сенатор, не замечая хозяина дома, подошел к сестре и гневно закричал:

– Скажи, я часто прошу тебя об услуге?!

– Здравствуй, брат! Ты что, приехал со мной ругаться? – недовольно пробурчала заспанная сестра.

– Да! Я просил тебя: устрой вечер для карфагенской молодежи и позови Массиниссу! Почему за это время ты провела уже пять таких посиделок, а он не был приглашен ни на одну из них?!

Рамона со вздохом произнесла:

– Наши гости не настроены были его видеть, а кое-кто вообще сказал, что если он придет, то не придут они. Что же, нам