Флетчер и мятежники - Джон Дрейк

— Боже мой! — воскликнул я. — Так как же глубоко мы можем погрузиться, ради всего святого?

Я спросил, потому что в те дни никто в таких вещах не разбирался. По крайней мере, я — точно нет. Я-то полагал, что если корпус выдерживает на одной морской сажени, то выдержит и на двадцати пяти.

— Успокойтесь, мистер Босуэлл, — сказал он, снова поворачиваясь, чтобы просунуть голову и плечи в медный купол. — Прежде чем хоть один человек спустился в этом судне, я опустил его на дно на тридцать морских саженей и оставил там на час.

— И оно поднялось целым и невредимым? — спросил я.

— Целым и невредимым, — ответил он, — если не считать немного воды, которую оно набрало.

— Какой воды? — спросил я.

— Немного воды просачивается через трубки кривошипных валов, — сказал он.

— Вот как? — сказал я и огляделся.

И точно: там, где каждый из многочисленных кривошипов и других деталей пронзал корпус, сочилась струйка воды. В некоторых местах это был постоянный поток, который стекал по изогнутым внутренним стенкам корпуса и через решетку палубы уходил в трюм. Полагаю, именно поэтому здесь не было настоящей палубы. Но Стэнли не обращал на это внимания, как и Брансуик, который сидел на корме, ровно вращая тяжелый кривошип, точь-в-точь как рукоятки цепной помпы. Он был закреплен на переднем транце и соединен с передачей на корме, так что один оборот кривошипа вызывал несколько оборотов винта.

Брансуик был коренастым, мускулистым мужчиной и, казалось, хорошо подходил для этой работы. Тем временем Стэнли управлял судном с помощью рычагов, закрепленных у его купола в носовой части, которые через длинные железные тяги, идущие к корме, приводили в движение руль. Второй комплект рычагов управления находился у верхнего купола, так что при необходимости можно было управлять и оттуда.

— Да, — сказал Стэнли, — мы постоянно набираем воду, но не позволяем оставаться на борту больше определенного количества. Если мы слишком погружаемся, то откачиваем воду и восстанавливаем плавучесть.

— Но что, если… — начал я, но Стэнли меня прервал.

— Ага! — сказал он. — Идите-ка вперед, мистер Босуэлл, и вы увидите то, что увидите!

Я пригнул голову под скоплением медных кривошипов и рычагов, встал на четвереньки и присоединился к Стэнли. Нам двоим не хватало места, чтобы смотреть из иллюминаторов в куполе, поэтому он отодвинулся, и я втиснулся на его место.

Это был своего рода короткий туннель, прорезанный в толще корпуса и обрамленный воротником из тяжелой литой меди, прочно прикрученным болтами к бревнам. Купол с иллюминаторами был плотно прижат к медному воротнику дюжиной тяжелых винтовых болтов. Ухватившись руками за изогнутую медь, я смог кое-как протиснуть плечи в туннель и просунуть голову в медный купол, в стенках которого через равные промежутки были вставлены пять стеклянных дисков дюймов по шесть в поперечнике и дюйм толщиной, чтобы подводник мог смотреть по сторонам, вверх и вниз. Был и шестой диск, дюймов восьми в поперечнике, установленный прямо по центру.

— Смотрите вперед и вниз, — сказал Стэнли, но я уже увидел то, на что он хотел указать, и снова онемел от изумления. Это были останки шлюпа «Бриганд» в его могиле на дне морском. Он был менее чем в пятидесяти футах от нас, и каждая деталь была видна отчетливо.

Он был тусклым и серым, поросший водорослями, лежал на боку с переломленным хребтом, его мачты торчали под безумными углами, а с реев свисали лохмотья парусов; его ванты и стоячий такелаж были наполовину целы, наполовину разорваны. Палубы были проломлены, а бак гладко занесло илом и песком. Я содрогнулся, ибо это было зрелище, от которого у любого моряка застыла бы кровь в жилах. Все равно что увидеть мертвую душу в аду. Но Стэнли все это уже видел и горел желанием заняться своим делом.

— А теперь, мистер Босуэлл, — сказал он, — я взорвал корабль порохом, и позже покажу вам, как мы вычерпываем ящики со слитками моей клешней, но сейчас я собираюсь вскрыть его еще немного с помощью наших друзей наверху.

И он это сделал, это была такая слаженная работа, какую только можно себе представить, между «Планджером» и баркасом с «Эмиэбилити» наверху. Баркас, нагруженный балластом для тяжести, сбросил кошку на прочном тросе, и Стэнли, осторожно маневрируя, подхватил ее своей клешней и зацепил за рваную пробоину в борту затонувшего судна. Сделав это, «Планджер» выпустил поплавок в качестве сигнала на поверхность, и баркас с силой потянул, пока трос не натянулся, и кошка не вырвала кусок дерева.

Это было чертовски умно, но у этого трюка были свои ограничения. Даже когда он срабатывал, он вырывал лишь небольшие или сломанные бревна, а иногда кошка соскальзывала или бревна просто не поддавались. Вот почему работа шла так долго, и вот почему я провел две чудесные недели, наслаждаясь морским воздухом и погружениями в волшебной машине Стэнли, пока он прогрызал себе путь в затонувший корабль. Так я снова и снова спускался в «Планджере» и видел, как ящики со слитками вылавливали из ила, опускали в корзины, спущенные сверху, и поднимали наверх. Но в конце концов нам понадобилось вскрыть остатки хранилища, где все еще лежала оставшаяся часть золота, и потребовались более суровые меры.

Стэнли торжественно сообщил мне, что взорвет хранилище пятидесятифунтовым зарядом пороха в водонепроницаемой подводной мине, снабженной часовым взрывателем и спусковым механизмом. Трепет страха и изумления пробежал по мне при мысли об этом, и я попытался расспросить его о том, как и почему. Но он лишь наглухо замкнулся и не сказал ничего о том, как эта штука работает, кроме того, что уже сказал. Он, однако, дал мне на нее взглянуть, хотя смотреть там было особо не на что. Это был необычно тяжелый бочонок, с какими-то болтами и креплениями, и гнездом для длинного винта, которым он крепился к корпусу «Планджера». Настоящий механизм был внутри, и Стэнли не позволил ни мне, ни Хиггинсу его увидеть.

И вот 10 августа я снова спустился в «Планджере». Я так славно проводил время и был так впечатлен машинами Стэнли, что не думал об использовании пороха ни о чем ином, кроме как об ожидании нового развлечения. Ей-богу, каким же я был дураком! И вы, молодежь, запомните: если светит солнце и вы счастливы и румяны, это не значит, что вас