Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

стало по барабану (кроме денег, конечно). Они были введены в книгу «Воспоминания и размышления», которая считается мемуарами маршала, хотя на самом деле является программным документом и директивным руководством для военных историков, своего рода «генеральной линией» Министерства обороны в этом вопросе. И если в политической истории пресловутое «об этом все знают», или «известно, что» приводят к Хрущеву, то в военной истории – к Жукову.

Рассмотрение вопроса, зачем прославленный маршал залез в эту грязь, в задачу данной книги не входит. Раз залез, значит, были причины. Например, умолчать о состоянии армии перед войной – вроде бы даже как бы благородные побуждения, уберечь от позора защитников Отечества… А сделать это можно было, либо приняв вину за поражение 1941 года на свои генеральские плечи, либо взвалив ее на главу государства. Свои плечи жалко, а второе вполне совпадает с новой линией партии – ну как тут устоять? Да и риска не было никакого, поскольку при наличии цензуры ни одни мемуары, противоречащие «генеральной линии», не увидят света…

Не все генералы, конечно, в этом участвовали – большинство обходили скользкий вопрос десятой дорогой. Даже и не меньшая часть, наверное. Можно сказать, единицы. Но для создания исторической картины хватило бы и мемуаров «маршала Победы» – они были распиарены столь широко, что картина начала войны писалась главным образом с них.

Умолчания маршала Жукова, или Занимательное источниковедение

Ни одно древнее пророчество нельзя трактовать однозначно. В этом мудрость древних пророчеств.

Елена Хаецкая. Вавилонские хроники

Итак, рассмотрим подробнее – что в «генеральных мемуарах» военной истории говорится о последнем предвоенном дне.

Сказка о «верю – не верю»

Первая ложь жуковских воспоминаний связана с пресловутой «Директивой № 1». Вот как появился на свет этот документ, по версии Георгия Константиновича:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик – немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.

– Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, – сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

– А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил он.

– Нет, – ответил С.К. Тимошенко. – Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

– Что будем делать? – спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, – сказал нарком.

– Читайте! – сказал И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи…

С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота.

Что получилось из этого запоздалого распоряжения, мы увидим дальше».

В сталинском кабинете как начальник Генштаба, так и нарком в тот день побывали, это однозначно доказывает журнал посетителей. Маршал Тимошенко вошел туда в 19.05. Правда, Сталин никак не мог «встретить его один», потому что у него к тому времени почти сорок минут сидел Молотов. Вместе с Тимошенко (а не после него) пришли еще шесть человек, однако Жукова среди них не было.

Тимошенко ушел от Сталина в 20.15 и через полчаса вернулся вместе с Жуковым. И снова никакого приватного разговора быть не могло, потому что у Сталина находились Берия, Молотов и Маленков, а вместе с нашими героями пришли Буденный и Мехлис. Все военные и Маленков покинули сталинский кабинет в 22.20. Что касается Ватутина, его там не было вовсе.

Как видим, визиты к Сталину происходили вообще не так, как описано у маршала. Никаких приватных бесед, а весьма представительное совещание с участием первых лиц и военной верхушки, о котором он напрочь умолчал. И во время этого совещания Жуков и Тимошенко выходят в приемную писать директиву, рискуя пропустить все интересное? Или остальные их послушно ждут?

Когда же была написана директива? И какова во всем этом роль Ватутина?

Случайным свидетелем составления сего исторического документа оказался нарком ВМФ адмирал Кузнецов, и с жуковской версией рождения директивы его воспоминания не согласуются категорически.

«…Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С.К. Тимошенко:

– Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.

Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова[86], пошел вместе с ним. Владимир Антонович захватил с собой карты. Мы рассчитывали доложить обстановку на морях. Я видел, что Алафузов оглядывает свой белый китель, должно быть, считал неудобным в таком виде идти к Наркому обороны.

– Надо бы надеть поновее, – пошутил он. Но времени на переодевание не оставалось.

Наши наркоматы были расположены по соседству… Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С.К. Тимошенко.

Маршал, шагая по комнате, диктовал… Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, Нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго.

Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

– Разрешено