Кортни. Книги 1-6 - Уилбур Смит

это приносит больший результат, чем беспорядочный огонь; к тому же не дает стволу перегреваться и сберегает патроны. Обдумав все это, Марк понял, что там, наверху, опытный солдат.

— Куда вас ранило? — спросил он, и Шон раздраженно развел руками и, повернув голову, посмотрел на высокий копер.

— Сможешь достать его, Марк? — прохрипел он, зажимая пальцами плечо, откуда шла кровь, темная и густая, как патока.

— Не отсюда, — сразу ответил Марк. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы оценить вероятность удачного выстрела. — Он там хорошо закрепился.

— Милосердный Боже! Мои бедные парни!

— Он устроил себе там гнездо.

Марк изучал стальную конструкцию.

Платформа под колесами — из толстых деревянных балок, соединенных со стальными опорами.

Пулеметчик окружил себя четырьмя стенами из этих балок; стены примерно в два фута толщиной. Марк видел просветы в толстых досках и смог определить форму и размеры гнезда.

— Он может там продержаться весь день!

Шон посмотрел на груды тел в хаки на дороге, и оба поняли, что за это время многие раненые погибнут от потери крови.

Никто не посмеет к ним подойти.

Снова вернулась очередь, взрывая землю над их головами, и они уткнулись лицом в грунт, прижимаясь всем телом ко дну мелкой канавы.

Местность по направлению к стальной башне незаметно понижается; уклон становится заметен, только когда лежишь плашмя.

— Кто-то должен подобраться под него или зайти сзади, — быстро заговорил Марк, продолжая обдумывать положение.

— До самой башни все открыто, — ответил Шон.

За дорогой, в пятидесяти ярдах от нее, по открытой, поросшей травой земле к самой башне тянулись узкие рельсы — по ним из шахты в отвал, расположенный в полумиле отсюда, перевозили пустую породу.

Почти прямо против того места, где они лежали, стояли несколько стальных тележек, брошенных еще в начале забастовки. Небольшие четырехколесные тележки-самосвалы, соединенные друг с другом; каждая доверху заполнена большими кусками голубого камня.

Марк понял, что ранец все еще у него на спине; он снял его, продолжая обдумывать свою вылазку, оценивая расстояния и углы огня. Одновременно он достал из ранца полевую аптечку и протянул бинт генералу.

— Возьмите.

Шон разорвал пакет и засунул бинт под рубашку. Его пальцы были липкими от собственной крови.

В поясе у Марка пять обойм с патронами, но его ружье лежало на дороге, где он его бросил.

— Попытайтесь прикрыть меня огнем, когда я пойду, — сказал он, ожидая новой очереди.

— Тебе не подобраться, — сказал Шон. — Мы пригоним тринадцатифунтовую пушку и расстреляем ублюдка.

— Это получится не раньше полудня. Для них слишком поздно.

Он посмотрел на раненых, и в это мгновение с башни устремился поток ярких трассирующих пуль, нацеленный в дальний конец колонны, и Марк вскочил и побежал во весь дух, наклонившись, чтобы поднять свою П-14; в десяток шагов, почти прыжков, он пересек дорогу, споткнулся на неровной земле за ней, но удержал равновесие и побежал дальше.

Эта заминка стоила ему десятой доли секунды — почти на грани, отделявшей жизнь от смерти. Пулеметчик на высокой башне заметил его и развернул «виккерс».

Стальные тележки в пятнадцати футах впереди, но ты не успеешь, вспыхнуло в сознании предупреждение. И Марк упал в короткую траву и покатился в сторону в то мгновение, когда воздух над ним, как сотней хлыстов, разорвали пули.

Марк катился как бревно. Очередь вырыла канавку в каменистой почве в дюйме от его плеча.

Он с такой силой ударился о стальное колесо тележки, что невольно вскрикнул от боли. Пули из «виккерса» со звоном били по корпусу тележки и выли, отлетая рикошетом, но Марк уже был в укрытии.

— Марк, ты в порядке?

Громкий голос генерала разнесся над дорогой.

— Прикройте меня.

— Слышали, парни? — закричал генерал, и из канавы и из-за грузовиков открыли ружейный огонь.

Марк встал на колени и быстро осмотрел ружье, протер прицел подушечками пальцев, убедившись, что он не разбился и не загрязнился. Потом пролез под тележку и нажал на рычаг сцепления. Зубчатые колеса поворачивались туго; потребовались усилия обеих рук. Тормозные башмаки негромко заскрипели, освобождаясь, но уклон был такой небольшой, что тележка не начала двигаться по склону, пока Марк не нажал плечом.

Он напрягал все силы, и наконец стальные колеса неохотно сделали первый оборот. Потом тяготение начало сказываться, и тележка покатилась.

— Отправь эту сволочь в ад! — закричал Шон Кортни, вдруг сообразив, что задумал Марк, и Марк невесело улыбнулся этому характерному призыву; согнувшись вдвое, он бежал за тяжело груженной тележкой.

Ревущий поток пуль, изрыгаемый «виккерсом», обрушился на медленно движущуюся тележку, и Марк непроизвольно еще сильнее нагнулся, прижимаясь к стальному борту. Он понимал, что по мере приближения тележки к башне пулеметчик будет все больше наклонять ствол, так что в конце концов начнет стрелять вертикально вниз, и тогда борт тележки перестанет быть защитой, но ничего не попишешь. Ничто не остановит медленно ускоряющую движение вниз по склону тележку: в ней десять тонн руды, и она продолжает разгоняться. Скоро он не сможет поспевать за ней, он и так уже бежит… и снова загремел «виккерс», пули яростно били по стали.

Извернувшись на бегу, Марк повесил ружье на плечо и обеими руками схватился за край тележки. Его ноги сразу оторвались от земли и повисли без опоры, рискуя попасть под вращающиеся стальные колеса. Марк подтянул колени к подбородку, страшно напрягая мышцы живота, повис всей тяжестью на руках. Тележка влетела в длинную осьминожью тень копра.

По-прежнему вися на руках, Марк запрокинул голову и посмотрел вверх. Перспектива укоротила башню; теперь копер нависал над ним как страшное чудовище, черное на фоне мягкого утреннего неба; грубые, черные стальные и деревянные балки уходили вверх. В зените Марк видел бледное лицо пулеметчика и толстый, окруженный радиатором ствол «виккерса», нацеленный как можно ниже.

Снова выстрелы. Пули ударялись в сталь рядом с его головой и сталь гремела, как колокол. Они попадали в голубые камни, отбивая от них осколки, изрезавшие ему пальцы; Марк закрыл глаза, продолжая беспомощно висеть на руках.

Скорость была так велика, что тележка