Криминальный Екатеринбург. Совпадения не случайны - Андрей Васильевич Кабанов

В принципе, я мог выделить только одного в то время депутата. Это, конечно, депутат Силин. Он в оппозиции был городу, но это можно отнести и к личному внутреннему чувству. Он был два созыва председатель Гордумы, а тут немножко пошёл, даже не немножко, а просто пошёл в разрез с администрацией, с Тунгусовым. И его свергли. И вот он чётко, а он человек слова, если он сказал «да», значит «да». Я таких людей называю: в меру порядочный. Такой, в меру порядочный. Но были и интересные случаи.

Был такой Хабибуллин, депутат, тоже «друг по несчастью». Но он такой маленький – и его все не любят. И я, когда с ним сдружился немножко, его спросил как-то: «Слышь, а тебя же били раньше в школе все?» Он честно ответил: «Все били меня». Я спрашиваю: «А за что?» Он: «Не знаю. Я даже на бокс пошел». И я такой: «И чего, перестали бить?» Он мне: «Нет, ещё больше стали». И я-то несколько раз прямо на Думе за него впрягался, аж там до драки! Там были вещи такие, что аж до драки. Людей я там звал драться.

Ну, и тут у Порунова, у председателя думы, это чисто ставленник Тунгусова был, потом он срока два после нас был ещё председателем думы… А у него по жизни было погоняло: «Муму». У Порунова было. Просто так же погоняло не дадут, это то же самое, что у Ройзмана погоняло – «Табуретка», да? А у этого было: «Муму». Причем это сам Тунгусов дал Порунову погоняло: «Муму». Вот. И у него, значит, день рождения. Председатель думы, все депутаты собрались, значит, все поздравляют у него в кабинете, все-все-все. И наша очередь дошла поздравлять. Хабибуллин – язва, говорит: «Ну вот мы с Кабановым тебя решили поздравить. Хотели тебе подарить „Муму“ в кожаном переплете». Уж на что я циник, понял, я и то – Хабибулину как по ноге пнул! А Порунов стоит, он такой, блин, весь сначала покраснел, потом побелел. Все депутаты так, знаешь, так кхм-кхм, ну все же понимают, понял? Я ему говорю: «Ты чего метешь, сука?» То есть падла была редкостная.

Хабибуллин был человек системы, то есть у него большой бизнес, а большой бизнес подразумевает, конечно, сделки с совестью. Там был один момент, когда мы как-то сидели и о чём-то разговаривали. И вот разговор зашел там за преступный мир города. И Хабибуллин говорит: «Уралмаш – это банда». И я такой ему: «Подожди-подожди. Что значит банда?» «Это бандиты.» Я говорю: «Стоп, а ты?» Он отвечает: «Ну как, я – не бандит». Я тогда ему: «Подожди-подожди, ты такой же бандит, как все. И ты не имеешь права так говорить». Он мне такой: «Ну обоснуй». Я в ответ: «Вот смотри, у тебя громадный бизнес. Ты же налоги не все платишь? Ну мы же с тобой не на диктофон разговариваем». Он спрашивает: «И что?» Я продолжаю: «Ты не платишь налоги, налоги не поступают в бюджет, из бюджета налоги не идут бабушкам-дедушкам, кто-то не смог пролечиться». А это еще 2005-й, и там далеко не всё хорошо было.

Я продолжаю: «Кому-то детям не хватило, инвалидам, бабушкам, дедушкам. Они так же умирают, не получив помощи. Ты преступник такой же…». Он возражает: «Ну, мы же людей не убиваем». Я в ответ: «Убиваешь ты людей». И вот им почему-то это невдомек, они почему-то считают себя не бандитами. Причем, в Америке самое страшное преступление – это уклонение от налогов. И они это не просто так, там понимают, что налоги – это всё. А у нас все чистоплюи: этот бандит, а я – хороший. То есть, тоже со своими «тараканами». А на самом-то деле, как и мы все. Ну, я тоже со своими «тараканами».

Но честно скажу. Я единственный раз был согласен с нехорошим решением Думы. Единственный раз было. Я, конечно, так по жопокрутству не проголосовал за это, воздержался. Когда принимали решение, мы были первые депутаты, у кого убрали зарплату. Не было зарплаты, мы были на вольных хлебах. Вот и в честь того, что у нас год в думе мы получали доплату, такую, хорошую тысяч шестьдесят. А на второй год на зарплате оставили десять процентов думы – а это три человека из тридцати пяти человек. И зарплату получал председатель и зампредседателя. Вот, три человека получали зарплату, остальные все были на свободных хлебах.

И вынесено было решение, что раз у нас зарплаты нет, то надбавка к пенсии – пятьдесят тысяч рублей. Вот, я рожу умную сделал и, значит, воздержался. Ну конечно, я был доволен, мне сейчас уже на пенсию. Время же пролетело. У меня же в декабре должна быть пенсия, и вот единственный раз я думаю – ну ладно, принимайте, ништяк. То есть, ну вот так вот. А что, это же человеческая сущность? Ну, я воздержался, я не стал голосовать за это. Я не проголосовал против, я воздержался, но был доволен, что такое решение приняли.

– Вот, шамкая в восемьдесят лет будешь давиться икрой, вот попомним тебе.

– Нет, братан. Подожди-подожди. Пятьдесят тысяч, во-первых, икра мне не упиралась.

– Да…сь что ли, по нашим временам пятьдесят тысяч – не богатство?!

– Да, пятьдесят тысяч – это просто даёт возможность хоть нормально что-то делать, как-то жить, кому-то помогать.

– У бабушки есть гарантированно.

– Гарантировано то, что у моей жены маленькая пенсия, плюс пенсия – тысяч восемь у меня будет. Я, когда пошел на пенсию, то оказалось, что у меня стажу четыре года. А остальное здесь, в фонде. Ну, так они говорят. А я удивился и говорю: «Да хорош!». А там надо идти, документы собирать. Причем, удивительное дело, у меня жена проработала всю жизнь, они запросы сделали куда-то там в какой-то институт проектный, и ответ не пришел, и ей не зачли этот стаж. Вот у неё трудовая книжка, вот всё-всё-всё – они запрос делают, а им отвечают, что нету, всё уже.

– То есть ты, видимо, для государства из своей жизни проработал всего четыре года.

– Смотри, государство должно радоваться, что я проработал всего четыре года. Я хотя бы не нагадил никому.

– А четыре года это в Гордуме?

– Не-не, нет, не так. Я тебе