Криминальный Екатеринбург. Совпадения не случайны - Андрей Васильевич Кабанов

(крупнейший торговый центр в Екатеринбурге), а тогда назывался «Купец». «Купец-мупец», вот эта вся банда, Завадовский-Погребинский. А они зависели от Тунгусова. Он идёт к ним, он им говорит: «В рот выхарю». Если что-то будет не так. В общем, они его (Хабибулина) дёрнули, говорят: «Отдыхай». И он должен был голосовать за Устав. Остался Силин. Остался Силин. А Силин говорит: «Да нет, я, конечно, против Устава, Андрюха, что ты». «Всё, – я говорю: – начинается».

Все сидят, там полон зал, у нас там Дума, там Тунгусов, там все сидят такие довольные. Перед самым началом я говорю Порунову: «Порунов, включи-ка мне микрофон». Он мне: «Андрей Владимирович, высказывайтесь по регламенту заседания». Я говорю: «У меня вопрос по ведению». Он так на меня смотрит. Он понимает: я что-то затаил там, задумал, но включает мне микрофон.

Я говорю: «Поздравляю вас. Устав вы приняли. Поздравляю Тунгусова – мэра города». Все так раз. Я говорю: «Да-да, жопа съела голову». Отвечаю тебе, вот тебе крест! Там журналисты все так фу-фу-фу. Я говорю: «Жопа съела голову». Я говорю: «Ладно, вы здесь веселитесь, а я пошел. У меня дел на депутатском участке много. Мне с людьми разговаривать надо, а не вот этот концерт слушать». Встаю и иду. Порунов мне: «Андрей Владимирович!» Я в ответ: «Пошли все нахрен». За мной журналисты вышли, и я сказал, что я думаю. Они меня записали, и я ушел. Ну, конечно, Устав приняли. Стали жить по нему.

– Единогласно?

– Против Устава проголосовал один только Силин. Силин был против.

– Мужик, да?!

– Да-да. Вот и вся работа в Думе у меня была. Настоящая работа – в приемной. То есть мы делали всё, что должно, а в Думе, ну, понятно, я отсматривал все вопросы. Готовился по вопросам. Я был заместитель председателя комиссии по безопасности, потому что фонд именно в эту систему вкладывался. То есть, мне это помогало и в нашей работе по фонду. Ройзман был депутат Госдумы, а я был депутат Гордумы. Когда надо было усилить мои обращения, то мы усиливали депутатом Госдумы, то есть получилась такая спайка. На самом деле работа, блин. Херачили и херачили. Если у меня что-то не получалось, я отправлял к нему, где-то я приезжал к нему, помогал. На самом деле была работа очень серьезная. Ты правильно говоришь, мы победить не могли. Но мы были в курсе. Мы писали кучу запросов, по Тунгусову возбуждали несколько раз уголовное дело по мошенничеству. Несколько раз приостанавливали и несколько раз возбуждали.

Там был интересный момент. Юра Крюченков с Пумпянским начинают строить Центральный стадион. Им отдали. Вот, начальник стройки – Юра Крюченков. Он меня дёргает и говорит: «Андрюха, помоги, пожалуйста». Я спрашиваю: «Что случилось?» Он говорит: «Ну, Тунгусов не даёт бумагам выйти». Там же надо пройти все бумаги. Собрать подписи кучи людей. И я говорю: «Ладно». Я иду к своему близкому другу. Он тогда был очень близкий с Тунгусовым. Очень близкий. Я говорю: «Брат…». А он помогал по выборам очень серьёзно. Помогал и мне, и Ройзману. Ну, Ройзману-то, потому что я попросил. Он мне до сих пор это вспоминает. А тогда я пришел и говорю: «Брат, помоги, пожалуйста». Вот так-так-так. Он говорит: «Ладно». Он мне звонит и говорит: «Я поговорил, всё сделают, как надо. Но он хочет с тобой поговорить. Сможешь подъехать?» Я говорю: «Так легко!».

Приезжаю опять к Тунгусову. Я захожу, он говорит: «А чего ты из-за этого бьешься? Что за кручина?» Я в ответ: «Он мой друг близкий». Он мне такой: «Это я дал команду, чтобы его там это». Я спросил: «А за что?» «Да, он за этого Терешкова топил, – говорит – в мэры». Там были очередные выборы, и был один там хороший дядька, Терешков. Царство ему Небесное, недавно умер. Отработал он два или три созыва в ЗакСО, очень порядочный человек. А начинал главой Верх-Исетского района. И он шёл в мэры. И Тунгусов ему за это мстил.

Я говорю: «Ты не блатуй, Терешков наш друг». Тот: «Всё-всё-всё». Я говорю: «И ты из-за этого, из-за того, что человек имеет своё мнение, ты можешь вот это всё?» Он говорит: «Ну да, я такой…» А потом: «Всё, я дал команду. Всё у него подпишут, всё сделают». Да, на самом деле всё подписали, всё сделали. И Тунгусов мне предложил: «Давай так, раз уж мы общаемся, у нас с тобой общий друг, давай договоримся». Я спрашиваю: «О чем?» Он: «Ну вот мы же разговариваем». Я согласился: «Разговариваем». Он и предложил: «Давай и дальше разговаривать». И я ему: «Ну давай. Но смотри, – я говорю: – если что-то изменится, я тебе сразу всё скажу». Он говорит: «По-честному, всё нормально».

Я прихожу сюда (в фонд «Город без ■■■■■■■■■■»), Ройзман сидит здесь, вот за этим столом, и радостно так: «Дюша, класс!» Я такой: «А что такое?» Он мне: «Возбудили дело уголовное по моему запросу по Тунгусову». Я как засмеялся и говорю: «Я поехал». Он говорит: «Куда?» Я говорю: «Я к Тунгусову поеду». Приезжаю к Тунгусову, захожу в кабинет. Он говорит: «Ты чего?» Я говорю: «У нас с тобой не состоялось». Он говорит: «Почему?» Я говорю: «Услышишь». И вот всё. С того момента мы с ним враги.

Причем я всегда всей его банде на всех заседаниях думы мешал. Вот они приходят, там что-нибудь, там доклады делают, а я вижу, что это фуфло и начинаю им вставлять. Там я их, ну, просто чморил. Допустим, раз пришел этот, который был по градостроительству, потом сам депутат был и то-сё. Такой известный дядька. Зам Чернецкого. Он что-то рассказывает, рассказывает, рассказывает. А я смотрю, он крашенный, понял? Ну, волосы покрашены, и я такой раз и говорю: «У меня есть вопрос, к докладчику». Порунов говорит: «Пожалуйста, Андрей Владимирович». Я говорю: «А Вы чем волосы красите?» Он чуть с ума не сошел. И они от этой херни, конечно, сходили с ума.

Чернецкий боялся на Думу идти, потому что я сидел рядом с ним и изводил его. Он из себя выходил, он обзываться начинал. Я тебе серьезно говорю, он обзываться начинал. Там ещё двое перцев были, такие Добчинский-Бобчинский, два его уха, которые чуть что-то не так, они сразу ему звонили. И он начинал прямо депутатам звонить. Вот.

Потом у меня это место попытались перекупить. Перекупить попытались это место, там был один такой…, забыл, чёрный, такая рожа. Флеганов! Там их было два брата, Флегановых.