Уле-Александр переезжает - Анне-Катарина Вестли

От восторга он даже засмеялся и припустил вприпрыжку за ней. Теперь он не жался и не мялся, а бодро подгонял корову: «Давай, милочка, прибавь ходу! Нас все ждут».

Остальные коровы уже дошли почти до коровника, но корова Уле-Александра быстро нагнала их, пронеслась мимо на всех парах и первая забежала в раскрытую дверь.

Монс стоял снаружи коровника и ждал Уле-Александра.

– Неплохо ты её разогнал, – сказал он.

– Что есть, то есть, – ответил Уле-Александр. – А как её, кстати, зовут?

– Мара.

– Она мне понравилась, – сказал Уле-Александр.

– Мама сейчас доить их будет, пойдём посмотрим.

Мама сидела в коровнике на низкой табуреточке рядом с коровой и сдаивала молоко в большое ведро. Потом она взяла кружку и надоила молока прямо в неё.

– Попробуй вкусного молочка, – сказала она, протягивая кружку Уле-Александру. Он выпил залпом, потому что очень он запыхался, бегая с коровой наперегонки.

– Спасибо, очень вкусно, – сказал он. – Маре тоже воды нальют? Она наверняка хочет пить не меньше моего.

– Уле-Александр, ты уже стал совсем деревенским мальчиком, – улыбнулась в ответ мама.

Уле-Александра обрадовали её слова.

За ужином Уле-Александр съел никак не меньше десяти кусков хлеба, потому что он нагулял аппетит и ничуть не стеснялся есть, раз он так хорошо сегодня потрудился.

Уле-Александр и кукушкино дерево

Уле-Александр гостил у Монса уже много-много дней. Ему казалось, он тут всю жизнь прожил, таким всё стало знакомым.

Утром они первым делом бежали на речку умываться. С собой у них было мыло, полотенца, мочалка, и умываться было весело, потому что можно брызгаться сколько хочешь.

Потом они шли домой одеваться. В первые дни Уле-Александр очень мучился с ботинками. Он не умел завязывать шнурки бантиком и приспособился затягивать много-много крепких узлов. Шнурки не развязывались весь день, но и вечером, когда ботинки пора было снимать, они тоже не развязывались. Однажды Уле-Александр с Монсом укладывались спать. У Монса были здоровенные башмаки и к тому же вообще без шнурков, он их просто скидывал с ноги, как тапочки, и всё.

А вот ботинки Уле-Александра сидели в облипку, и, сколько он ногой ни тряс и ни брыкался, они не падали.

– Монс, ты узлы хорошо развязываешь? – спросил Уле-Александр.

– Нет, это я не умею, – признался Монс, – но могу попробовать.

Он довольно долго возился, но только затянул узлы ещё туже. Ботинки по-прежнему сидели как приклеенные.

– Пожалуй, я в ботинках лягу, – сказал Уле-Александр. – А чтобы простыня не испачкалась, я газетку подложу.

– Нет, я тебе не советую.

– А тогда вообще ложиться не буду, – решил Уле-Александр. – Пойду сено косить или пахать, короче, найду чем заняться.

– Слушай, давай я лучше маму спрошу, – предложил Монс. Он подошёл к двери и крикнул: – Мама, зайди к нам, пожалуйста. Иначе Уле-Александр всю ночь не будет спать.

– Что ты такое говоришь, Монс, – сразу откликнулась мама. – А, понятно, очень много тугих узлов.

– Я потому что не умею на бантик завязывать, – объяснил Уле-Александр.

– Этому мы сейчас тебя научим, – решительно сказала мама Монса.

– И я не умею банты вязать, – сказал Монс. – Но это не важно, всё равно у меня ботинки безшнурые.

Повозившись, мама распутала и развязала все узлы, а потом дала один ботинок Уле-Александру, а другой – Монсу.

– Садитесь поудобнее, – сказала она, – сейчас научимся завязывать шнурки бантиком. Это всегда в жизни пригодится.

Мама показала, как завязывать, и Монс с Уле-Александром, высунув языки, взялись за дело.

– Когда вы по десять раз завяжете и развяжете узел, я расскажу вам сказку. Так что поторапливайтесь, – сказала мама.

– Хорошо, что я тоже учусь, а то в городе у меня ботинки на шнурках, – между делом сказал Монс.

– Смотрите, а я научился, – похвастал Уле-Александр. – Легкотня.

– Легкотища, – согласился Монс.

Они послушали сказку и уснули, а утром Уле-Александр легко и красиво завязал шнурки на обоих ботинках. И ребята тут же побежали в коровник. Мама как раз подоила коров, и они нетерпеливо ждали, когда их погонят на луг. Они мычали, пряли ушами и не могли дождаться, когда наконец их выведут щипать мягкую сочную травку.

Мара, которую Уле-Александр так напугал в день приезда, стала теперь «его» коровой – и он сам выводил её из стойла и следил, чтобы она шла куда надо.

На лугу, загнав коров в ограду, чтобы они паслись там весь день, мальчики закрывали за ними калитку, и начинались самые любимые Уле-Александром минуты их пастушеской работы. Они с Монсом залезали на ограду и сидели, болтая ногами. Со своей надёжной безопасной высоты они смотрели, как бык копытит землю и фыркает, по своему обыкновению, а коровы отмахиваются хвостом от мух и щиплют траву, стараясь набить полный рот.

Но рассиживаться долго мальчишки не могли – дел полным полно. Сначала надо пригнать Воронка. Он всю ночь пасся на воле. Иногда папа или дядя Монса ходили за конём вместе с мальчишками, и тогда им по очереди разрешалось прокатиться на нём.

В городе Уле-Александр частенько говорил, что мечтает промчаться на коне, чтоб только ветер свистел в ушах, но тут, сев на коня первый раз, Уле-Александр очень удивился. О галопе и речи не было. Уле-Александр от всей души радовался, что Воронок идёт медленно и степенно, но всё равно Уле-Александра так качало и шатало, что он отчаянно вцепился в гриву Воронка, чтобы не свалиться. И всё же ехать верхом на лошади оказалось в тысячу раз прекраснее, чем Уле-Александр предполагал…

И скучать у них времени не было. Столько дел надо было переделать за день, что ребята едва успевали поесть. Они каждый день ходили с папой и дядей на поле и работали уж точно не меньше взрослых.

Но однажды, когда они привели Воронка, папа Монса сказал:

– Сегодня, молодые люди, вы с нами в поле не идёте, потому что у вас важное дело. Видите холм за домом?

– Вон тот высокий? – уточнил Уле-Александр.

– Ну видим, – сказал Монс.

– Так вот – ваше дело сходить в лес, набрать сухих веток, сколько можете утащить, и отнести их на холм. Потом вернуться в лес и набрать ещё веток. Это вам работа до обеда, а после обеда вам надо поспать, потому что вечером вы ляжете очень поздно.

Уле-Александр смотрел на папу Монса в большом изумлении и силился вспомнить, что сегодня за день такой.

– Точно не Семнадцатое мая[1], его уже праздновали.

– И не Иван Купала, он тоже прошёл, – задумчиво добавил Монс.

– Вот именно, – сказал папа. – Но сегодня суббота, и у нас будет летний праздник. Так что не филоньте, нам нужен большой красивый костёр.

Монс и Уле-Александр сунули руки в карманы и широко шагая пошли в сторону холма. И тут же заметили на дороге отличные сухие ветки.

– Берём, – сказал Уле-Александр.

– Угу, – кивнул Монс.

Дело пошло на ура. Они брали и большие ветки, и маленькие. Оттащив охапку на холм, снова бежали в лес. Правда, с каждым разом приходилось идти дальше.

Уле-Александр часто гулял в лесу с мамой и папой, но ходить по лесу только вдвоём с Монсом казалось странно и непривычно.

Солнце зашло за тучу, в лесу было сумрачно и скрипели деревья… Вдруг прямо рядом с ними что-то с шумом сорвалось с ветки. Это взлетела большая птица.

– Уф, ну и напугался я, – прошептал Уле-Александр.

– Я сам струхнул, – признался Монс.

– Хорошо хоть улетела.

– Ага. И обратно точно не прилетит. Скажи?

– Конечно, не прилетит, ещё чего.

Но после этой истории в лесу стало совсем неуютно. Им то и дело казалось, что они слышат что-то странное. Им хотелось поскорее уйти. Но они боялись пошевелиться.

Одно утешало Уле-Александра – что Монс тоже напугался. Потому что тут, за городом, Монс вообще-то не боялся ничего.

– Фу ты, – протянул он.

– Угу.

– Ты ещё не видел, как я струхнул, когда первый раз в город попал, – сказал Монс. – Чуть не умер со страху. Я всего боялся: машин, трамваев, людей полно. Вот уж натерпелся я страху.

– А мы и не поняли, что тебе страшно. Бедняга.

– Зато теперь меня в городе почти ничего не пугает, – сказал Монс.

– Придумал, – сказал Уле-Александр. – Чур, каждый садится под дерево и тихо слушает, нет ли здесь чего загадочного.

– Хорошо, – ответил Монс и на четвереньках отполз к ближайшему маленькому деревцу.

А Уле-Александр нашёл себе огромную ель. Он подумал, что, если начнётся что-нибудь непонятное, он спрячется за неё.

Выглянуло солнце. Стало теплее и светлее. Может, нет в лесу никаких неприятностей?

И как раз тут Уле-Александр услышал прямо над головой странный звук. Как будто бы птичья трель, только у птицы