Адское ущелье. Канадские охотники (сборник) - Луи Буссенар

Трогательная мысль продиктовала выбор этой эмблемы тем, кого наглый захватчик считал дикарями, позорил, лишал владений, а также – воспоминание о тех временах, когда их предки боролись до последнего дыхания и со славой гибли за свободу.

К востоку от Батоша, где командовал именем закона и справедливости Луи Риэль, примерно в тысяче метров находился укрепленный лагерь, занятый регулярными войсками: пехотой, артиллерией и несколькими эскадронами легкой кавалерии, входившими в состав конной полиции. Глубокий ров и высокий массивный частокол окружали лагерь, а ворота круглые сутки охраняли часовые. Посты пришлось удвоить.

Ежеминутно патрули разведчиков обшаривали окрестности, уже прочесанные рейдами кавалерийских отрядов. Таков был тяжелый, но необходимый труд; инсургенты делали его опасным: съежившись в какой-нибудь огневой точке, ямке или другой мелкой неровности земной поверхности, они безжалостно истребляли караулы. Половина состоявших в строю людей (а в лагере находилось немало раненых) отдыхала, тогда как другая половина пребывала на посту.

Пять тысяч солдат генерала Мидлтона^[7], главнокомандующего канадской армией, ощущали приближение решающего сражения и готовились к нему, смешивая в душе рвение с гневом. Им и в самом деле хотелось отомстить за множество серьезных обид, нанесенных противником, уступающим в числе, вооружении и дисциплине. Этих врагов англичане и благоговевшие от них газеты презрительно называли «дикарями».

Только позавчера дикари отменно поколотили регулярных солдат, бросившихся на штурм Батоша и намеревавшихся взять деревню без потерь.

А генерал Мидлтон, кроме численного превосходства, имел на своей стороне бронированный военный пароход «Норткоут», поднявшийся по Саскачевану и бомбардировавший Батош снарядами, причинявшими значительный ущерб.

Они безжалостно истребляли караулы

Однако ни храбрость ополченцев, ни их численность, ни корабельная артиллерия не могли сломить героического сопротивления метисов. Больше того, метисы в один прекрасный момент оставили свои траншеи и огневые точки, бросившись в свою очередь в атаку на регулярные войска и канонерку. Адский огонь, обрушившийся на «Норткоут», наполовину разрушил судно, а его экипаж расстреливали с высокого берега Саскачевана меткие стрелки Буа-Брюле. Пароход вынужден был отойти подальше от театра военных действий^[8], а инсургенты в это время отбросили от Батоша торонтских гренадеров и виннипегских карабинеров. Только пушкам и митральезе Гатлинга^[9] удалось остановить стремительный натиск метисов и спасти генерала Мидлтона от полного разгрома.

…Кстати, надо сказать несколько слов, дабы объяснить эту братоубийственную войну, возобновившуюся с особой жестокостью 12 мая^[10].

В 1867 году, сразу же после объединения Верхней и Нижней Канады, Новой Шотландии и Нью-Брансуика в Доминион (или Державу) Канада, министры молодого государства купили у Компании Гудзонова залива ее территориальные привилегии, оцениваемые в семь миллионов квадратных километров. На этих обширных землях обитало в 1870 году две тысячи белых жителей, пятнадцать тысяч метисов и около семидесяти тысяч индейцев.

Метисы, потомки бывших французских охотников и индейских женщин, жили на тех же землях, где от поколения к поколению обитали их предки, занимаясь землепашеством и скотоводством. Разумеется, Компания никогда не собиралась провести кадастр земель, где каждый хозяйствовал в свое удовольствие и не имел никакого желания покушаться на собственность соседа.

Всё изменилось в тот день, когда они перестали быть арендаторами бывшей компании и стали подчиняться непосредственно правительству Державы.

Известно, что в Канаде существует вековой антагонизм между гражданами английского и французского происхождения, завоевателями и покоренными. Этот антагонизм усиливается религиозной проблемой.

Метисы северо-запада, или Буа-Брюле, относятся к ревностным католикам, благоговейно сохранившим веру отцов, исключительное использование французского языка прошлого столетия со всеми его наивными оборотами и милыми архаизмами. Это, стало быть, отнюдь не дикари, как утверждают фанатики-протестанты с востока; они – отважные земледельцы, почтенные отцы семейств, воспитывающие многочисленное потомство в почитании Бога, трудолюбии и культе воспоминаний о старине.

Несмотря ни на что, в них не хотят видеть лояльных и верных подданных, владельцев земель в силу права, возникшего как результат векового обладания ими; их считают дикарями, которых надо прогнать без каких-либо формальностей. Образование доминиона стало удобнейшим случаем для оранжистов^[11], обладавших большинством в правительстве, чтобы осуществить национальную и религиозную месть, а также провести весьма прибыльную операцию.

Английские землемеры на скорую руку составили свой фантастический кадастр; когда же прежние землевладельцы заговорили о своих правах, им ответили с возмутительным английским высокомерием, что любое право без документа недействительно. С той поры оранжистские колонисты с востока приезжали в провинцию Онтарио и занимали место поселенцев-метисов!