Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова

– Нет ничего удивительного, что мы находимся в таком потрясении от великолепных стихов фон Ромберга, нашего дорогого барона Ахиллеса – ведь он представляет народ певцов, поэтов и мыслителей, великий германский народ! К которому имею честь принадлежать и я, и многие из сидящих в этом зале. Да, несмотря на те войны, которые нам навязали и которые нам приходится вести, Германия – это прежде всего страна писателей и мыслителей, страна Гёте и Канта. При этом наша культура, как духовное, глубоко душевное понятие, противопоставлена поверхностным ценностям цивилизации, которые навязывают миру англосаксы и раньше пытались навязывать легкомысленные французы. Мы хотим хранить великие традиции нашего народа, его историю и культуру, которые являются неиссякаемым источником истинной внутренней силы и потенциального возрождения в мрачные времена. Мы храним в себе мистическую, народную, моральную веру в дух Германии, которая всегда несла миру древнюю мудрость и благородство. И все это воплощается в нашем искусстве, которое одновременно героическое и романтическое. Именно так и звучат стихи фон Ромберга:

Когда бы не было любви,

Тогда бы и жить не смог бы я,

И моя главная награда —

Улыбка милая твоя.

Я нашел тебя, неповторимую,

Чтоб прижать тебя к своей груди.

Возьму на руки свою любимую —

У нас целая жизнь впереди.

В зале, словно по команде, раздались аплодисменты – и быстро стихли. Зигфрид Каше широко улыбнулся:

– А вот еще. Вы только послушайте:

Нам не дана безмятежная старость,

Розовый солнца заход.

Сломаны весла, порванный парус,

Яростный водоворот.

В зале послышался шум, и к послу, громко топая, подбежал штурмбаннфюрер СС Вильгельм Бейзнер – бывший командир айнзацгруппы Загреб, а ныне – уполномоченный РСХА в Хорватии. Наклонившись к уху Каше, он что-то яростно зашептал, изредка взмахивая руками. Слева у него топорщилась кобура с парабеллумом, которая двигалась с каждым взмахом его руки.

«Все, – обреченно подумала Диана, – нам конец… Видимо, немцы обнаружили машину со взрывчаткой, предназначенную для посла».

Глава 7

Приключения дантистов в Триесте

Черный «Хорьх-850», подпрыгивая на неровностях дороги, мчался в сторону Сплита, а его огромные фары размером с голову человека освещали пустынную дорогу. Две машины сопровождения, в которых ехали офицеры, подчиненные генерала фон Хорстенау, представлявшего немецкий вермахт перед правительством Хорватии, безнадежно отстали.

– Очевидно, Муссолини в состоянии истерики позвонил Борману, потому что распоряжение немедленно ехать в Сплит пришло сразу по двум каналам – и от Риббентропа, и из РСХА по линии Гейдриха. В обоих депешах было написано: «не теряя ни секунды времени». Впервые сталкиваюсь с подобным, если честно, – сбивчиво объяснял штурмбаннфюрер Вильгельм Бейзнер. Фуражка на его голове сбилась набок, но он даже не думал ее поправлять.

Зигфрид Каше с плохо скрываемой неприязнью покосился на него. Их напряженные отношения ни для кого не были секретом. Каше даже добивался перемещения Бейзнера из Загреба путем его замены на служившего на аналогичной должности в Белграде Ганса Хельма, однако Гиммлер и Гейдрих не дали на это добро.

– Что же все-таки произошло в Сплите? – процедил он.

– Произошла какая-то массовая вылазка партизан. Настолько массовая, что итальянцам показалось, будто партизаны захватили весь город. Губернатор Далмации Джузеппе Бастианини в панике бросился к генералу Витторио Амброзио, который, собственно, и захватил Далмацию в апреле этого года и продолжает командовать итальянскими оккупационными силами, но обнаружил, что Амброзио находится в ничуть не меньшей растерянности. В результате у итальянцев сложилось впечатление, что они теряют Далмацию…

– Все это очень странно. Джузеппе Бастианини – не робкого десятка. Он же руководил организациями итальянских фашистов за пределами Италии, одновременно командуя тысячами человек в десятках стран. Да и Амброзио в апреле пришлось взламывать югославскую оборону в районе Любляны и Задара, вводить в бой сотни танков и идти вперед по трупам. И он прекрасно справился с этим! Послушайте, Бейзнер, неужели партизаны в Сплите так сильны?

– Получается, что так, – мрачно ответил штурмбаннфюрер. – К тому же Бастианини – пусть вы его и хвалите – сильно распустил местное население. Вместо того, чтобы проводить непрерывные рейды и обыски, изымать оружие и листовки, выявлять сторонников партизан и сочувствующих им, он просто приказал издавать все газеты на итальянском языке и посадил дополнительных учителей-итальянцев в школы. А хорваты восприняли это по-своему – как несерьезность намерений итальянцев. И подняли головы.

– Черт побери, Бейзнер, хорваты – формально наши союзники! – взорвался посол Каше.

– Но только не те из них, что борются против нас с оружием в руках. Вы знаете, кто сейчас командует всеми югославскими коммунистами и соответственно всем Сопротивлением на территории бывшей Югославии? Хорват по кличке товарищ Фридрих Вальтер. Другая его кличка – Тито. А в действительности он бывший штабс-фельдфебель императорской австрийской армии Иосип Броз, доблестно воевавший и против сербов, и против русских и заработавший за это две медали «За храбрость».

– Никогда бы не подумал, – отозвался после долгой паузы Каше.

– Теперь-то вы понимаете, почему итальянцы впали в такую панику?

Сильный холодный ветер, бешеными порывами налетавший со стороны Мосорских гор, окружавших Сплит, заставлял Зигфрида Каше морщиться и радоваться тому, что сам он скрывается в полуразрушенной каменной хижине пастуха. «Но каково приходится на этом ветру партизанам – ведь они же полураздеты, – подумал он. – Впрочем, через пару минут им будет уже все равно…»

– Герр Каше, можно начинать? – хрипло спросил Вильгельм Бейзнер, тоже прятавшийся в хижине вместе с послом. Их никто не должен был видеть – таково было категорическое указание шефа СС Гиммлера.

Каше кивнул. Бейзнер просунул в единственное маленькое окошечко хижины палку с привязанным к ней белым платком и неуклюже помахал ею в воздухе.

– Fuoco! Огонь! – пролаял по-итальянски оберштурмфюрер СС Карл Линце. Итальянская форма сидела на нем вполне пристойно, а вот акцент был просто чудовищный.

– Вильгельм, – страшным голосом спросил Бейзнера Зигфрид Каше, – почему не научили наших людей нормально говорить по-итальянски? Неужели так трудно выучить одно-единственное слово?!

– Я старался, – спокойно ответил Бейзнер. – Да, видно, не получилось. Но самое главное – они сумели сделать за итальянцев всю грязную работу. И сделать ровно за три дня то, что наши замечательные южные друзья не могли сделать за три месяца. Можно считать, что задача выполнена. Надеюсь, что Муссолини больше не будет делать панических звонков по поводу Далмации ни Борману,