Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

— Ваш образ мысли очень понравится Его Величеству, — сказала Шарлотта, — Потому что Его Величество обязательно изменит Ее Величеству, с вами или без вас.

— А если с нами? — спросила Беатрис.

— Вы еще не подружились с Франсуазой де Фуа?

— Пока нет.

— Тогда сможете получить покровительство Луизы Савойской.

Наконец-то смог вставить слово Максимилиан.

— Фредерик, ты хочешь сказать, что Господу угодно, чтобы мы прощали супружеские измены?

— Полагаю, Господь настаивает, чтобы грешник раскаялся. Но не могу сейчас вспомнить точную цитату.

— С вашего позволения, я напомню, — сказал Фуггер.

— Будьте любезны, — улыбнулась ему Шарлотта.

— Есть три вида покаяния. Покаяние перед Господом учит нас, что мы все в равной мере являемся нечестивцами и грешниками. Каждый согрешил по крови и плоти, и если кто низко пал, это не значит, что другой, который покуда крепится, не упадет еще ниже.

— Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень, — добавил цитату Фредерик.

Максимилиан вздохнул. Он сам изменял жене намного чаще, чем Шарлотта ему. Последний раз и вовсе сегодня.

— Второй вид это покаяние перед нашим ближним, — продолжил Фуггер, — Какое бы мы ни причинили ближнему зло, мы обязаны признать перед ним наше прегрешение, как учит Христос в Евангелии от Матвея: «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу». При этом Бог хочет, чтобы тот, кто согрешил, просил у другого прощения, а тот, против кого согрешили, обязательно прощал. Этот вид покаяния настоятельно необходим, поскольку Бог не будет милостив и не простит грехи человека до тех пор, пока тот не простит своего ближнего. Таким образом, вера неистинна, пока не приносит нижеследующие плоды: прощение ближних и испрашивание у них прощения для себя. В противном случае человеку не следует обращаться к Богу. Если плод этот отсутствует, вера и первый вид покаяния являются неискренними.

Максимилиан вздохнул еще раз.

— Третьим видом покаяния является тот, который предписывает Папа, когда грешник кается наедине со священником при перечислении грехов. Сам Бог не приказывает каяться. Папа, однако, заставляет людей делать это и, вдобавок, изобрел так много разновидностей грехов, что никто не способен удержать их все в памяти. На самом деле Бог не заставляет нас каяться по вере в Него или из-за любви к вашему ближнему, когда у нас нет желания спастись и обрести его милость. Он не хочет, чтобы вы каялись против собственной воли и желания. Напротив, Он желает, чтобы вы каялись по собственной воле, сердечно, с любовью и даже удовольствием.

Фуггер поклонился в знак того, что он закончил мысль.

— Лотти, нам надо поговорить наедине, — сказал Максимилиан, встал и подал руку жене.

Они с Шарлоттой вышли.

— Милая, прости меня…

— Прощаю, и не огорчай меня полным списком, — перебила его Шарлотта, — Я сразу почуяла, что от тебя пахнет этими двумя шлюхами.

— Ты сердишься?

— Наоборот. Они нам еще пригодятся.

— Уф.

— Прости и ты меня, любимый. Я неумышленно. Сначала сделала глупость, потом попыталась извлечь из нее выгоду, раз уж глупость все равно сделана.

— Прощаю. Но больше…

— Никогда.

Они вернулись в столовую, и никто не оказался настолько бестактен, чтобы спросить, правда ли они простили друг друга.

— Как говорят французы, вернемся же к нашим баранам. То есть, к планам на завтра, — сказал Фуггер, — Герр Юстиниан?

— Не вижу причин нарушать наш с Вами договор, — ответил Устин.

— Герр Фредерик?

— Мне надо вернуться в Ревильяско в любом случае. Там Кармина, а при ней вся моя свита, — сказал Фредерик.

— Большая свита? — поинтересовалась Шарлотта.

— Четверо человек, не считая Симона. Еще лошади и карета.

Шарлотта удивленно покачала головой.

— Но завтра вместе с инквизитором и следователем де Виллара сюда приедет Симон, — напомнил Фредерик, — Кто-нибудь может встретить его и передать весточку?

— Я, — ответил Бонакорси.

— Прекрасно. Мы заберем самое ценное на вьючных лошадях, а Симон сможет опознать украденное лабораторное оборудование и книги для доминиканца. Надеюсь, там нет никаких колдовских гримуаров. Обозначит себя как честный алхимик, покажет инквизитору, что отец Жерар был разбойником, а не приором, заберет свое имущество, наймет в Сан-Пьетро возчика для генуэзской телеги и вернется в Ревильяско.

— Что вы все шушукаетесь? — громко спросила Анна.

— Еще и по-немецки, — добавила Беатрис, — Чтобы мы не понимали?

— Немедленно расскажите нам, — потребовала Анна.

— Нам с мужем надо уехать пораньше и в другую сторону, — сказала Шарлотта, — Завтра здесь будут инквизитор-доминиканец и следователь от светских властей Турина.

— О! То есть завтра мы и так бы были свободны?

— Уверена, что отец Жерар нашел бы способ их всех обмануть. В худшем случае, вас бы скинули в пропасть. В лучшем, в руки правосудия попали бы живыми те свидетели, которые…

— Не продолжай. Мы очень благодарны, что нас освободили сегодня.

— Мы еще поговорим о том, как вам лучше подать свою историю следствию. Идите сразу к доминиканцу и требуйте сохранения тайны исповеди. Потом наверняка инквизитор захочет вас задержать в монастыре на время разбирательства, а светский следователь — допросить. Но вы ждите, пока не приедет какой-нибудь рыцарь. Мы вас не бросим, а пришлем достойного человека, чтобы сопроводить вас в Турин, потому что история из ряда вон выходящая, и похищение Прекрасных Дам не в компетенции церковного суда. Объявите рыцаря своим спасителем, расскажете об ужасах заключения, попросите увезти вас в Турин и вернуть в благородное общество.

— Как же! Именно так и сделаем.

— Да мы бы так и сделали и без твоего совета. Это же очевидно, — добавила Беатрис.

— Если правильно разыграете свои страдания, сможете попасть на прием к герцогу и королю.

— Обязательно! А ты куда?

— Я оставлю вам свою карету, служанку Жанну и двадцать дукатов. В