Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

— Сам не сделает, так пожалуется.

— Кому? В Гренобль епископу? Урбан Миоланский, насколько я знаю, серьезно болен, и ему не до сутяжничества. В конгрегацию ордена бенедиктинцев в Клюни? Да и плевать. Пока придет ответ, нас здесь уже не будет. Епископу Турина или его викарию? Ответа не будет еще долго. Первый уже неделю как в Риме, второй уже полдня, как в раю. Карлу Доброму, нарушив субординацию, через головы всего начальства? Какой-то жалкий приор, даже не аббат, еще и простолюдин? И насколько жалобную жалобу он сможет выстрадать, если мы не нанесем урона имущества и монахам?

— Убедили, — вздохнул д’Эсте. С Вас дукаты. И мы с Франческо Сфорца поедем инкогнито, в масках. Выезжаем завтра на рассвете, сегодня я хочу видеть карту. Хорошо, если здесь есть короткая дорога, чтобы мы незаметно проехали туда и обратно.

— Даже с Франческо?

— Если уж давить авторитетом, то по полной, — усмехнулся д’Эсте.

— Можно с вами? — спросил Ламберто.

— Можно. Зачем?

— Я обещал найти Рыжую Фурию, а конюхи сказали, что она в свите де Круа. Я знаю ее в лицо и обоснованно подозреваю, что она ведьма. Вы же не хотите, чтобы вашу удачу сглазили?

— Поддерживаю, — сказал Дорогой Друг, — Кроме де Круа нас интересует еще один гость города.

— Кто? — поинтересовался д’Эсте с видмым недовольством.

— Антон Фуггер. Я сегодня говорил с Просперо Колонной. Фуггер утром подал жалобу на его действия через юриста Гуаданьи. И, надо полагать, покинул город. Есть вероятность, что он действует вместе с де Круа.

— Только не говорите, что его надо убить.

— Достаточно задержать.

— По какому поводу?

— По обвинению в шпионаже против Карла Доброго.

— Без доказательств?

— Доказательства нужны для суда, а суда не будет. Он человек императора. Ладно бы он приехал открыто, как Просперо Колонна или Маргарита Австрийская. Но он приехал тайно и тайно уехал. Это подозрительно. Пусть поговорит с герцогом. А мы поговорим с его людьми.

— С кем-то конкретно?

— Колонна утверждает, что известная нам Рыжая Фурия на самом деле работает не на Медичи и не на него, а на Фуггера.

— Помнится мне, Вы уже рассказывали свою версию событий вокруг королевского золота и свою версию расклада по противникам Конфедерации. Никакого Фуггера там не было.

— Против нас играют мудрые люди. И мы, к сожалению, недостаточно хорошо понимаем их замыслы. Для того, чтобы что-то прояснить, нам нужны де Круа, Рыжая Фурия и Антон Фуггер. Желательно, живыми.

— Можно мертвыми? — спросил Ламберто.

— На войне как на войне. Можно мертвыми, но лучше живыми. Фуггера точно живым, он ведь не окажет вооруженного сопротивления. Остальных если мертвыми, то чтобы подозрение не пало на нас. Они слишком удачливы. Не Господь же им ворожит.

— Рыжая — ведьма. Уверен. Если ее сжечь, удача от них отвернется.

— Нельзя просто взять и сжечь ведьму. Этим занимается инквизиция по своим протоколам.

— Да ладно. В деревнях жгут просто с благословения приходского священника.

— У тебя есть здесь знакомая деревня и священник?

— Мне нужен просто столб и дрова.

— Но сначала допросить.

— Сначала допросить.

2. Глава. 29 декабря. Встретились на узкой дорожке

Двадцать девятого декабря на рассвете из Сакра-ди-Сан-Мигеле по горной дороге в сторону Монкальери выехали Максимилиан де Круа, Шарлотта де Круа и Фредерик фон Нидерклаузиц. С ними два вьючных мула с грузом золотых слитков.

Двадцать девятого декабря на рассвете из Сакра-ди-Сан-Мигеле по Виа Францигена в сторону Шамбери выехали Антон Фуггер, Устин Умной, Книжник, Марта Циммерман и Дино.

Двадцать девятого декабря на рассвете из Сан-Антонио-ди-Ранверсо в сторону Сакра-ди-Сан-Мигеле выехали дознаватель от инквизиции отец Доминик, светский следователь Ден Мальваузен, их силовая поддержка в лице Алессандро Петруччи и легкораненого Фернандо Пичокки и за компанию потерпевший алхимик Иеремия Вавилонский, он же Симон.

Двадцать девятого декабря на рассвете из Ступиниджи в Сакра-ди-Сан-Мигеле по горной дороге выехал во главе конного отряда сам Альфонсо д’Эсте, с ним зять Франческо Сфорца и начинающий охотник на ведьм Ламберто Гримальди.

Что касается двух из четырех упомянутых обозов, то встретиться с кем-то еще из упомянутых они никак не могли. Но два других как раз не могли не встретиться, направляясь друг к другу по узкой горной дороге.

По отношению к этому неоднократно упомянутому пути определение «дорога» подходило весьма условно. С одной стороны, это проторенный путь, которым люди регулярно ходят и ездят. С другой стороны, такие пути обычно называют «тропа». Полоса вытоптанной земли, где идут или едут посередине, а встречные теснятся к краям, чтобы разъехаться. Обычная городская телега здесь не в каждом месте пройдет по ширине. И в повороты на серпантине не впишется. И боковой уклон местами такой, что даже пустая телега рискует перевернуться. Если, конечно, найдется настолько тупой и самонадеянный возчик, что попрется сюда на телеге. Местами дорога разделялась на две тропы. Подлиннее, с меньшими уклонами, когда тут проезжали с грузом или в плохую погоду. И покороче, когда путники налегке срезали углы, проходя меньший путь, но с большим уклоном.

Максимилиан думал погрузить золото на телегу, но Устин, который приехал сюда именно по этой тропе, легко его отговорил. В конюшне у лжемонахов нашлись вьючные седла и вьюки. Тяжелый, но не объемный груз поделили между двумя стоявшими там же мулами. Для Шарлотты Устин выбрал из наследства разбойников подходящую лошадь и сам затянул ремни непривычного для лошадки дамского седла.

На рассвете маленький, но очень дорогой обоз двинулся вниз. Опытная наездница на незнакомой лошади и двое кавалеров, каждый из которых следил еще и за привязанным к луке седла вьючным мулом. Так проехали часа два и почти спустились. Внизу виднелась деревенька, где собирались сделать привал и напоить лошадей.

Сначала из-за поворота навстречу выскочили двое всадников. Потом появился остальной отряд. Десятка два, даже больше. Ни одного герба или флага, но у всех очень дорогие кони.

Вперед выехал по-видимому, старший. В черном плаще поверх кирасы. Поверх очень дорогой максимилиановской кирасы.

— Назовите себя, — приказал он.

— С кем имею честь? — спросил Максимилиан, но по коню и кирасе сразу понял, что с обладателем более высокого титула, — Граф Максимилиан де Круа с супругой и племянником.

— Альфонсо д’Эсте, — ответил собеседник, не утруждаясь