Небо красно поутру - Пол Линч

лицах мужчин, когда увидели они, как парняга этот улепетывает к лесу, держась за свою задницу. Костлявый парнишка по фамилии Глакен, и просидел он там много часов, а они помрачнели лицами, когда вернулся и рухнул наземь и не вставал. Двое мужиков занесли его на стоянку. Всю ночь стонал он, а наутро все лицо у него скукожилось, а глаза стали впавшими стекляшками, и задышливо просил он воды, и мужчины ему ее дали, но парнишке никакого облегченья от нее. Пришел поглядеть Даффи и велел мужчинам расчистить для парнишки палатку, и они его туда положили, дрожащего, хватался он за живот, ибо то, чего Даффи больше всего боялся, стало ему очевидным по признакам его. Рабочие спрашивали, не выделит ли он одного из них остаться, ибо парнишке нужен был уход, но Даффи ответил, что не выделит, и ни ему, ни им никакого от этого проку вообще не будет, и потому Глакена оставили поутру стонать себе дальше.

Днем к нему заглянул кузнец, принес воды в ведерке и напоил его, а когда пала темь, вернулись они на стоянку и обнаружили, что пареньку теперь хуже, а позже тем же вечером один из мужчин заметил, что он умер. У другого открылся скверный дрищ, и он вернулся и сказал, что заболел, а потом и его отнесли в палатку. Наутро Койл с Резчиком и парой других пошли рыть яму. Тело они уложили в деревянный ящик и похоронили его, а когда закончили и встали над могилой, увидели, как Дойл тащит свою тяжелую ногу к ним вверх по склону. Подошел ближе, и остановился, и посмотрел на них белыми кольцевыми глазами, и показал на них. Вы четверо. Идем со мной. Мужчины переглянулись и спустились за ним следом к сараям, где он принялся запрягать лошадей. Мне надо, чтоб вы на этих подводах съездили со мной в Филли за припасами.

* * *

Подводы нагрузили ящиками товара, что высился почти на пять футов к небесам, а потом мужчины сверху обвязали его просмоленной холстиной. Из-за здания возник Дойл, озирая на ходу карманные часы. Мне нужно сходить найти кой-кого, сказал он. Может несколько часов занять, поэтому подождите меня, пока не вернусь. Он оглянулся, ища, куда положил свою шляпу, и обнаружил ее поблизости на бочонке, и припустил, прихрамывая, за ворота. Койл сидел на бортике подводы, пиная воздух, покуда остальные расположились на земле. Жрать охота, сказал он.

К нему повернулся Резчик. Ага. А мне надо запить. Он потер ладони и глянул в сторону двоих остальных. Вы же не станете сидеть тут, как дурни, когда чутка хлебнуть можно?

Один мужик нахмурился и глянул через плечо на другого, который промолчал. Не-е. Я тут лучше подожду, так-то.

Резчик тряхнул им головой. Сам с усам. Вернемся мы до него. Пошли, Инишоуэн.

Резчик развернулся и зашагал к воротам, а Койл крикнул ему вслед. Да погоди ты минутку, давай сперва решим, куда идем.

Тот рявкнул через плечо. Хер знает, сказал он и скрылся за воротами.

* * *

Предвечернее солнце простреливало огнем улицы Филадельфии. Койл и Резчик бродили по чужим проезжим улицам, на немощеных переулках их пихала сутолока тел, крики мальчишек-чистильщиков с начерненными лицами и окровавленных мясников, и пялились они в физиономии негров, чьи окрасы были им в диковину. Повсюду вывески вещей на продажу да зазывы купцов, завлекающих изыскателей к их товару, голоса у них жирны от напыщенности, прикрывающей тощее отчаянье, и двое мужчин прижимали носы к витринам лавок, полных всякого причудливого, даже не знаешь, для чего. Над ручными тележками препирались женщины, и лучше одетые в ленты и разноцветные накидки, а наблюдали они зажиточных мужчин, разряженных и шагавших, каждый, на кого пялились они, в лучшем своем наряде, хотя осознали они, что сам взор их незрим.

К ним приплыла, звякая и бряцая, музыка, и наткнулись они на человека с шутовскими глазами и усами, намалеванными гримом, он вертел шарманку. На бечевке привязана была маленькая мартышка, и держала она крохотную шляпу, и мужчины воззрились на это существо, не веря глазам своим, и спросили у вертуна, что это такое, и тот посмотрел на них озадаченно и попросил говорить на английском, а они от него поморщились и ответили, что так и говорят, и пошли себе дальше.

Они устали, и облизывали пересохшие губы, и решили, что им надобно выпить. Заведение с вывеской «Бычья голова», и они робко приотворили дверь. Картежники с чистыми лицами и в костюмах, и прекратили они игру поглазеть на двоих чужаков. Кто-то кашлянул, и им показалось, что они услышали, как он сказал, грязные ирландцы, и они уловили, что за ними наблюдают. Резчик побренчал монетами по стойке, и помахал корявой лапой, и заказал две выпивки, но буфетчик от них отвернулся. Резчик заговорил снова, но встретило его молчание, и он грохнул кулаком по стойке. У меня ж есть, нахер, деньги, разве нет? сказал он, и из-за стола во весь свой рост встал человек в белом костюме при трости с набалдашником из слоновой кости, и Койл потянул Резчика за рукав и дергал его, пока не очутились они снаружи.

Прошли по сужавшимся улочкам, куда не доставало солнце. В грязи с собаками играла детвора, и хрюкали свиньи, и женщины стояли и беседовали друг с дружкой, лица тверезые и костяные. Делавэр они узнали, и распахнулась им набережная, бушприты судов тянулись вперед, тычась прямо в окна. Койл кивнул на маленькую таверну, и они к ней подошли, и помедлили у двери, и приступили к окну, и заглянули внутрь. Валяй, сказал Резчик. Дверь, снедаемая жаждой на петлях своих, и заведение полное на четверть, грузчики, да моряки, да нищие пьянчуги пили под икавшей лампой. Помещение ломтями нарезал свет из окон, а деревянные балки поскрипывали у них под ногами, никто к ним даже головы не повернул. Буфетчик устало приподнялся с табурета, и они сели в угол, где свет убывал и был прохладен. Выставили перед собою два эля и два стопарика виски, и перекрестили руки с пивом между собой, и поднесли стаканы к губам, и опорожнили их. Пиво обсеяло им бусинами подбородки, и они запили свои ви́ски при втором вдохе, и Койл заказал еще по разу. Буфетчик поморщился, глядя пробитыми красной молнией глазами, и взял деньги, и пошаркал к их заказу.

Они горбились на деревянных стульях, как старики, у кого кости устали от слишком многой жизни. Койл ковырял мозоли на руках и смотрел, как