Морская рапсодия - Валентин Петрович Черков

у нас капитан I ранга Щербинин. Рука была у него сильная, твердая и точная, короче, верная. Доказательством сего были некие действия, повторявшиеся практически на каждой его лекции. Так уж было устроено расписание, что они (лекции) читались нам на последней – послеобеденной паре. Вздремнуть после сытного обеда хотелось всегда и сопротивляться сну практически было бесполезно. Выживали и бодрствовали сильнейшие, а остальные периодически сваливались в объятия Морфея, что приводило Щербинина в неистовство. Леша Марков придумал свой способ борьбы с бодрствованием. Он по жизни носил очки, а на послеобеденных парах эти очки становились тёмными. Леха принимал позу чрезвычайно внимательного слушателя, направив тёмные окуляры на лектора, закрывал глаза и спокойно спал. Но Щербинин был не так-то прост. Вся аудитория была увешана плакатами и таблицами, к которым он постоянно, не отходя от лекторской трибунки, обращался в ходе лекции при помощи указки длиной эдак 8-10 метров. Лёша засыпал, а Щербинин, заметив это, не сходя с "пьедестала", вытягивал могучую руку с указилой через всю аудиторию и, осторожно постукивая острием по оправе легендарных лёхиных очков, произносил коронную фразу: "Проснитесь, товарищ курсант!". Просыпался Лёха, просыпалась, развеселившись, аудитория, занятия продолжались, а дрёма на какое-то время покидала нас… На следующей лекции всё повторялось один в один. А вот и одна из знаменитых указок кафедры БСФ, категории "mini"

"Я не верю в чудеса!"

Случилось это во время лабораторной работы по электрическим машинам. Руководил капитан I ранга Сиротенко. Лео (Саша Леоненко), Батя (Серёжа Спешилов) и я мучительно долго собирали схему подключения машин. Схема работать не хотела, и каждый раз при её запуске лабораторию сотрясали хлопки, стенды накрывало дымом и, вообще, страшно воняло… Народ, удачно всё собрав, подключившись и сняв показатели, уже оформлял лабы, а мы продолжали свои эксперименты. Сиротенко, видя наши мучения, пришёл нам на помощь и, вместе с нами, крутил контакты, очередной раз пересоединял провода, проверял правильность подключения оборудования. Наконец схема была собрана и наверно в в 150-й раз проверена. Сиротенко лично сам встал к рубильнику. Кто-то из нас спросил: "Товарищ капитан I ранга, а не жахнет ли опять?". Сиротенко был краток: "Я не верю в чудеса!", явно намекая на то, что лично сам всё проверил… И включил рубильник… Долбануло и полыхнуло так, что мама не горюй! Лаборатория погрузилась в некое марево из света и плазмы, вой взбесившихся двигателей напоминал рёв сирены, а от флагштока училища (ну так утверждали очевидцы, находившиеся в тот момент на верхнем плацу, в сторону 12 причала протянулась по воздуху цепь зелёных огоньков… Пахло озоном… Короче, сейчас так описывают явления, сопровождавшие некоторые опыты Николы Теслы… Мы с Сиротенко опять всё собрали по новой и удачно запустились. Классный мужик, он во время этой сборки неустанно повторял одну и ту же фразу: " Ребята, повнимательнее – у меня трое детей!". Наверно поэтому на этот раз у нас всё сразу и получилось… Какое же это Счастье, что в нашей Системе были такие Личности и Человеки, как Борис Гаврилович Сиротенко!!!

Сиреневый туман

"– На прививку! Первый класс!

– Вы слыхали? Это нас!..

– Я прививки не боюсь: Если надо – уколюсь! Ну, подумаешь, укол! Укололи и – пошел…" (с) Вот я и пошёл… вернее мы пошли с Вовкой Кирейчуком… Обычно все прививки мной в Системе переживались нормально, но весной 1975 года (4 курс) видать нам вкололи что-то особенное. Солнышко уже пригревало – забыты были шинели и бушлаты. Ф/о – рабочее платье. А тут в воздухе на фоне теплыни ещё и какая-то туманная дымка образовалась. Наверно на Северной, на участках начали жечь прошлогодний сухостой. Увольнения в эти дни были отменены и все разбрелись кто куда. Уж и не знаю причины, но скорее от укола, погоды и просыпающейся природы, у меня и Вовки Кирейчука поехала крыша. Тогда такого выражения не было, но сейчас именно оно наиболее точно характеризует то наше состояние. Короче, полностью утратив чувство самосохранения, мы по робе и с орущим транзистором выперли на вечернюю дорогу в верхней Голландии. Смеркалось… На дороге никого не было и мы неторопясь проводили время в беседах на волнующие нас моральные темы. Вдруг нам на встречу из тумана-дурмана выплыл Леонид Николаевич Высоцкий – командир роты с нашего факультета и самое примечательное – наш первый командир роты, когда мы учились на первом курсе. Рядом с ним шла жена, сам он был по граждане с каким-то садовым инвентарём. Встреча прошла в дружеской обстановке, т. е. при полном молчании её участников. Они пошли своей дорогой, а мы своей. Если бы Вова или я произнесли хоть слово, то глубокое алкогольное опьянение лишь легким дуновением бы напоминало наше состояние – так невозможно было напиться в усмерть с точки зрения мировосприятия и словопроизношения с абсолютным сохранением координации. Но Леонид Николаевич, похоже, был настолько потрясен нашей наглостью, а со стороны содеянное нами именно так и выглядело, что в секунды с женой скрылся в дымке… Погуляв ещё немного, мы отправились восвояси, не помня, не понимая и ваще, не отдавая себе отчёта, что собственно произошло. На следующий день, получив по месяцу без берега за самоход, мы с Вовкой приступили к выходу на режим адекватного восприятия действительности.

Таинственный незнакомец

Стоял я как-то, будучи первокурсником, на Северных воротах. Это те, которые рядом с футбольным полем и тиром. День был выходной, а погода по осеннему отвратительная. Моросил мерзкий дождик, видимость была нулевой, людей, животных и птиц не наблюдалось. А потому я, умиротворенный окружающим ландшафтом, и весь такой в мечтах о предстоящем отпуске, достаивал свою смену в воспоминаниях о доме по которому, признаюсь, здорово скучал. Вдруг моё внимание привлекла фигура в развевающемся черном одеянии, которая стремительно приближалась по дороге, ведущей от училищной бани, к моим воротам. Особенно зловеще выглядел чёрный капюшон. А надо вам заметить, что в те времена по Союзу гремел фильм с Дружниковым в главной роли под названием "Таинственный монах". Короче, "таинственный монах", в мановение ока оказавшись у Северных ворот, воплотился для меня в объективную реальность. Далее последовал краткий диалог.

– Товарищ курсант, откройте ворота! – обратился ко мне тоном, не терпящим возражений, таинственный незнакомец, лицо которого скрадывал упомянутый безразмерный капюшон черной военно-морской плащ-палатки.

– Я вас не знаю, – пролепетал я, тщетно пытаясь вернуть себе остатки мужества.

– А майора Антонова Вы! знаете! – взревело высунувшееся из капюшона лицо с, до боли в мышцах и ломоты в суставах от обязательных утренних тренингов, знакомыми усами. В моем мозгу молнией