730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

же день некоторые нетерпеливые гурманы-знатоки, позабыв о предупреждениях, не оповестив других, зазывали на кухню только наших земляков. «Пить не будем, вот только попробуем, как она готовится. Всего лишь проведем испытание», – начиная пробу такими словами, компания все расширялась и разгоралась. Я и раньше не испытывал пристрастия к таким напиткам, и в этот раз, под предлогом неотложных многих дел, покинул компанию.

Сверхсрочно и «великолепно» поспевшая брага, показывая свою мощь, заставила парней с хорошими нравами перешагнуть рубеж обыкновенного этикета.

У нас, у узбеков, есть одна хорошая черта: в каком бы уголке мира мы не были, быстро находим друг друга. Однако, ценим друг друга только тогда, когда мы в меньшинстве. А если нас становится много? В таком случае нам и врагов не нужно. К сожалению, конфликт, скандал, драка и даже убийство наблюдается только среди нас… Возможно, эти мои мысли кому-то будут обидными. Не обессудьте меня. Однако, мы не можем закрыть глаза на такой «недуг», который, по правде говоря, на протяжении многих лет, только все более распространяется.

Нет-нет, не пугайтесь, в описываемом мною случае наши не дошли до такой степени. Просто они лишь осмелились показать другим как они умеют насладиться.Поползли разговоры, которые сначала дошли до командира роты, затем до старшего лейтенанта Твердохлеба, постоянно держащего нас в страхе.

–Узбеки, строиться!

Большинство, в одной шеренге, еле-еле держались на ногах. Осмотрев каждого из нас, произнес:

–А где еще двое?

Этих двух «братьев акробатов», не сумевших даже удержаться на ногах, успели спрятать.

–Хорошо, с ними поговорим позже, – сказав это, он не поленился, и, по очереди, начал принюхиваться к нашим ртам…

Твердохлеб Сергей, старший лейтенант, родился в городе Харькове. Высокого роста, глаза как у ястреба, а с его курносого, обожженного на солнце носа, постоянно слезает кожа. Услышав имя этого офицера каждый солдат вздрагивал на месте. Даже «деды»-насильники, которые ставили вместо себя на посты ночного дежурство молодых солдат, а сами спускались в бунгало-погребы и спали там, но во время дежурства Твердохлеба их сны исчезали. Очень требовательный и строгий!

Несение ночного караула в блиндаже осуществлялось в следующим порядке: после ужина, с двадцати ноль-ноль до восьми утра, то есть в течение двенадцати часов, не сомкнув глаз, наблюдая за окрестностью, нужно было давать короткие очереди из автомата. По необходимости и по мере поступления приказа нас обязывали открывать огонь из орудий. На этой территории располагался единственный наблюдательный пункт, относящийся к первому взводу, где я проходил службу, а рядом, вместе со своими пушками, находились второй и третий артвзводы.

Когда Твердохлеб стоял на дежурстве, с целью повышения бдительности, он обходил территорию минимум два раза, что было необходимо, прежде всего, для нас и для безопасности внутри части. То, что «душманы» не пройдут по заминированной территории никто гарантии не давал. По этой причине нашей задачей было не терять бдительности и наблюдать за широкой поляной, распростертой перед нами.

Потерявшие покой из-за постоянных проверок Твердохлеба солдаты нашли контрмеры: сразу при выходе его из казармы (неважно в какую сторону он пойдет) дневальный передавал мне, я – следующему взводу, а те, в свою очередь, звонили и «шептали» дальше. В то время, когда все вроде бы шло стабильно, он раскрыл нашу тайну, благодаря своей находчивости. Твердохлеб подключился к кабелю связи, протянутому по поверхности земли в том месте, кому даже в голову не приходило, спокойно осведомился о наших разговорах, а затем разрезал кабель и после пошел на проверку.

Как-то раз, по неосторожности, он проявил оплошность: не соединил кабель, который сам же разрезал. Принявший от него дежурство новый лейтенант, из-за отсутствия опыта, не проверил линию связи. В ту ночь, уставшие от «гнета» Твердохлеба, солдаты 2-го взвода, смочив свои горла бражкой, спрятанной в тайном уголке бунгала, оставили на «шухере» молодого бойца, а сами крепко уснули. Как назло, дежурный по бригаде свою проверку начал не с привычного маршрута, а напротив, с позиций 3-взвода. Двигавшаяся с выключенными фарами грузовая машина Урал, сгрузив проверяющих по адресу, остановилась возле 1-го взвода. Часовой 3-го взвода встретил их по всем канонам установленных правил, а после окончания проверки, из-за поврежденной линии связи, не смог предупредить соседей. Молодой же боец, оставленный на «шухере», примкнув к остальным, тоже заснул.

Проверяющие, почти обезоружив тех, кто был со 2-го взвода, не разбудив никого, по причине «удачной охоты», и из-за тяжелой ноши не вошли в пункт наблюдения, где стоял я, а направились в сторону машины.

Наблюдая за окрестностью, я увидел, что из траншеи 2-го взвода кто-то побежал в мою сторону. Я крикнул:

–Стой, кто идет?!

–Свои.

Это был Евтушенко со 2-го взвода. Он был длинного роста, из-за чего ходил немного сутулившись и являлся тем солдатом-благодетелем, который работал на благо «дедов».

Несмотря на тусклый свет луны я узнал этого типа. По воле службы, чтобы протрезвить его ум, я собрался крикнуть: «Стой, стрелять буду!» Однако услышал, что неподалеку от нас заработал двигатель машины Урал, который засветил фарами. Увидел и почувствовал, что случилось что-то неладное. Евтушенко сказал: «Подожди», – пробежал около меня, выскочил на дорогу и побежал за машиной. Мой вопрос: «Стой, куда ты?», – остался без ответа. Несмотря на ночную тьму я смог различить движущуюся машину, поднявшую за собой густой дым и поднявшегося на кузов машины силуэт Евтушенко. Машина направилась в центр войсковой части.

Давая по ушам «аванс» молодому бойцу, чтобы тот не уснул, оставив его, сам я для выяснения обстоятельств происходящего, выскочил из траншеи и помчался в сторону дороги. Машина успела отъехать достаточно далеко. Мое предположение о том, что после того, как Евтушенко поднимется на кузов машины, он ее остановит, не оправдало себя. Я же, не забывая об осторожности, проявив наблюдательность пошел по зыбкой-пыльной дороге. Вообще, такие события случаются не каждую ночь!

Я тут же споткнулся о неведомое, лежащее на глинистой земле, и остановился. Сразу не мог понять что это такое, и, нащупав, отыскал вещь, которая оказалась автоматом АК-74.

Только после этого я понял что случилось. Продолжая идти дальше, я собрал еще три оружия. Показался Евтушенко, который собирал выброшенные им оружия с борта машины. У него тоже оказалось несколько оружий.

–Надеюсь, что стащил с кузова все. Очень темно было. Да и машина поехала быстро. Я никак не мог успокоить безостановочно говорившего и пытавшегося оправдываться Евтушенко.

Ясно только одно, если смог стащить из машины всё оружие- он наш спаситель. Если напротив, было трудно представить, какие события нас ждут, какие будут разбирательства вокруг этого! Мы