730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

этой ночью он превратился в ночлег вражеской шайки. Несмотря на то, что в бою, продолжавшемся до полудня, оказалось много потерь, враг был разгромлен. Однако, потерявшиеся два бойца не нашлись.

 Были задействованы собаки-ищейки солдат спецотдела, которых привлекли для оказания помощи. Собаки начали копать вокруг старого колодца, что находился на краю кишлака и их беспокойство возрастало. Зарытый колодец был раскопан повторно. Живые существа не ошиблись. На дне колодца были найдены трупы двух бойцов с открыто затвердевшими глазами от мученической смерти.

Когда вернулись в часть, куски приготовленного мяса будто застряли в горле Уткира. В то же время он считал себя виновным в том, что пришлось разменять жизнь своих десятков сподвижников на этот кусок мяса, и глаза его наполнялись слезами.

Лошадей на переправе не меняют

После освобождения Уткира из гауптвахты поступил приказ о подготовке к операции вокруг Асадабада. Стало известно о том, что кишлаки вблизи Асадабада периодически грабила находившаяся неизвестно в чьей группировке вражеская шайка. Был составлен план об их выявлении и уничтожении. Вся бригада готовилась к боевой операции с приподнятым настроением. «Ну и что, оказывается всего лишь одна неуправляемая бандитская группировка! Найдем и раздавим!», – иногда в таком роде были слышны шуточные слова.

Уткир, проверяя подготовку подопечных, почувствовал, что обстановка среди солдат стала намного напряженнее, чем была ранее. Было удивительным то, что, когда он приближался к своим подчиненным, взгляды у них были странными и только что проходившая в разгаре беседа между ними, прерывалась при его появлении.

Казалось, что доверие со стороны подчиненных к нему пропало, и молодые солдаты, вольно державшиеся возле него, теперь с опаской смотрели в его сторону.

Никому не поскользнуться на дороге, по которой он идет… Действительно, в его отсутствии, здесь, разошлись различного рода нелепые кривотолки. По общей версии «он является преступником, врагом, подстрелившим своих товарищей, не пожелавших выполнять его указания».

До поры до времени случай с «отбиранием сержантской должности» никто даже не вспоминал. А сейчас все всплыло и все считали, что он теперь должен заплатить за содеянное по полной.

–Товарищ капитан, 3-й взвод для выполнения боевой операции к отправке готов, – доложил Уткир, придя к Новикову.

–Хорошо, Зоидов, однако, почему ты в таком подавленном настроении?

Он не смог скрыть от пристального взгляда Новикова появившееся колебание: «Рассказать не рассказать?» Как же так, как рассказать вновь прибывшему командиру, не успевшему толком стать как бы «своим», изложить свои внутренние чувства по отношению к подчиненным, которые до настоящего времени откровенно не проявляли своего недоверия к нему. Как это все воспримет Новиков? И самое главное, что смущало его – это то, что вдребезги разбивается его достоинство, как молодого командира.

Все же Уткир поставил на одну чашу весов ожидаемое в предстоящих боях, товарищей, жизнь подопечных, веру командира в него, – а на другую чашу – свое достоинство, и задумался… «Я должен доложить об обстановке, не имею права не известить его».

Новиков, выслушав его доклад, не стал ничего обдумывать.

–Зоидов ты командир. Не имеешь права обращать внимания на такие мелочные разговоры! До операции у нас есть еще время. Самое главное – я верю в тебя! Ты мне нужен. Лошадей на переправе не меняют! Раз так, вперед! Не позволяй сомневаться и подполковнику.

Напасть под ногами

Колонна отправилась в путь. Вечером добрались к подножию горы, расположились возле того места, где, предположительно, обосновалась вражеская стая.

После рассвета, оставляя артиллеристов в броне, пехотинцы начали подниматься в гору. Февраль приближался к концу, дни становились намного длиннее. Несмотря на это, когда поднялись на самую верхнюю часть горы, солнце давным-давно «спешило под одеяло заката».

Во время похода стало ясно, что Новиков является новичком в этом деле. Уткир был его опорой, и он не хотел удалять его от себя. Между делом успел рассказать кое-что о себе. Он женат, имеет одного ребенка. Скоро сыну исполнится пять лет!

Эта часть горного пика являлась позицией, занятой врагом, однако, они почему-то ее оставили без боя. Уткир подошел к наружной стороне оборонки, изготовленной путем кладки камней в форме подковы, сел на ее стенку, как в седло, закурил, наблюдая за окрестностью. Сидевший на другом конце каменной стены и наблюдавший за окрестностью через бинокль Новиков, вытащил из кармана сигарету, зажав ее губами, начал искать спички. Вспомнив, что у него нет спичек, повернулся в сторону Уткира.

–Дай прикурить.

Уткир левой рукой взял выкуренную до половины сигарету, протянул ее капитану и обернулся к нему. Капитан спустился вовнутрь оборонки, направился к нему тяжелыми шагами, протягивая руки к сигарете. Почувствовавший сердцем непонятную тревогу, Уткир, почему-то посмотрел на землю под ноги капитана, где вот-вот должен был быть оставлен след сапога с коротким голенищем. Когда капитан сделал следующий шаг, сердце Уткира замерло, и он хотел крикнуть «Стой!!!». Однако мгновенно возникшее ощущение в его мозге не успело превратиться в приказ и передаться языком. Огненный шар, появившейся на месте сапог Новикова стал увеличиваться и взорвался. Давление, распространившиеся вокруг с огромной силой, выбросило Уткира на пять-шесть шагов назад. Послышался сильный грохот!

Враги установили мину внутри оборонки, предусмотрев то, что для стрельбы человек должен был нагнуться и лечь грудью на землю! Они отступили неспроста, оставив за собой заминированную окрестность.

Капитан Новиков, недавно приехавший в афган и уже скучившийся по своему пятилетнему сыну, наступил на первую же мину. Мина была из разряда фугасных. Новиков лишился одной ноги и одной руки!

Нога Уткира, находящаяся внутри оборонки, была повреждена, но кости были целы. Глаза его, недавно смотревшие на действительность, где просачивались солнечные лучи с красным оттенком, будто упали на дно ночной тьмы и теперь ничего не замечали.

Положив двух раненных в плащ-палатку, спустили вниз. Уткир, много раз несший на себе такие плащ-палатки, сегодня в ней лежит сам! Солдатам, поднявшим раненных, было нелегко. Неровные, с острыми краями каменистые тропы, одна сторона которых – отвесные скалы, другая- глубокий овраг, пройти по которым и спускаться вниз было сплошным мучением. Насколько тяжело и болезненно лежать на плащ-палатке раненным Уткир познал тогда, когда ему самому это свалилось на голову. Их погрузили бок о бок на танк. Уткир, с целью уточнить кто лежит рядом, начал ощупывать его. Рука коснулась к чему-то вязкому, холодному, от которого сразу убрал ее.

–Товарищ капитан, это вы?

Капитан был не в том положении, чтобы ответить. Его душа блуждала между жизнью и смертью. Время от времени, негромко, он стонал, и это давало Уткиру огонь надежды.

Из