Скарабей сердца - Савиор Пиротта

Подплыв к Восточному берегу[8], Маху пришвартовал лодочку у небольшой пристани в Васете, самом славном городе Чёрной земли. Ночь ещё не закончилась, поэтому, подложив под голову мешок, мальчик свернулся на дне лодки и уснул.

Когда он проснулся, солнце уже поднималось. Проверив, хорошо ли привязана лодка, он ушёл с берега и направился в ремесленный квартал. Улицы наполняли люди, спешащие на рынок, а в воздухе висел аромат выпечки. У Маху заурчало в животе, но времени поесть не было.

Он пересёк оживлённую торговую площадь и свернул на узкую улочку с мастерскими. Большинство были уже открыты; двери их располагались повыше в стенах, чтобы ветер не наносил песок. Остановившись у лавки плотника, Маху проверил амулет в мешке и взбежал по деревянному настилу.

– Господин плотник… Доброе утро, – сказал он, отодвигая свежевыстиранную занавеску.

Мужчина средних лет с удивительно густыми волосами поднял взгляд от пилы.

– Я могу тебе помочь?

– Я ищу искусно сделанный стул, – сказал Маху. – Или сундук.

Плотник оглядел юного посетителя с ног до головы и скривил губы в ухмылке. Домотканая одежда Маху явно не произвела на него впечатления.

– Фермер из какой-то деревни под Васетом, а? Кого ты выращиваешь, дорогуша? Овец?

Подойдя ближе, Маху осознал, что необычайно густые волосы плотника – не что иное, как парик, сделанный из овчины. Он подавил порыв ответить: «Да, и, возможно, я даже вырастил ту, которая сейчас у вас на макушке».

Вместо этого он достал амулет генерала и протянул на ладони плотнику.

– Я хочу обменять вот это. Этого хватит на стул или сундук?

Глаза плотника округлились от восторга.

– Где ты это достал?

– Богатый дядя оставил в наследство, – соврал Маху. – Замечательная штука, не правда ли?

– Настоящее сокровище, – прошептал плотник. Он протянул руку. – Можно?

Маху уронил амулет ему в ладонь.

– Конечно.

Плотник поднёс скарабея к лампе, поближе к свету. Он провёл пальцами по его сложенным крыльям, восхищаясь, какие они гладкие и сияющие.

– Воистину замечательная работа.

Он перевернул амулет, и внезапно его глаза выпучились от ужаса.

– Где, говоришь, ты это достал?! – рявкнул он Маху.

– Я же сказал. Богатый дядя оставил мне это после смерти.

Плотник держал амулет так, словно боялся, что его в любой момент поразит молнией. Его заметно трясло.

– Я не могу это взять! Как ты смеешь приносить такое в мой дом? Ты мог приволочь с собой самые разные напасти.

– Это просто амулет, – возразил Маху.

– Это скарабей сердца, дурачина! – прошипел плотник. – Смотри, брюхо покрыто иероглифами. Это священное заклинание, которое должно помочь человеку, когда Анубис станет сравнивать вес его сердца с пером Маат[9]. Без него ка человека не переживёт суда. Это должно лежать в гробу, защищать своего хозяина.

Он вернул Маху скарабея сердца и плюнул ему под ноги.

– Убирайся, и чтоб я больше не видел тебя в моей лавке, иначе доложу меджаям, ворюга!

3. Кошмар наяву

Ренни потёр глаза, изо всех сил стараясь подавить зевок. После вчерашнего неприятного приключения заснуть оказалось невозможно. Каждый шум снаружи дома заставлял его подпрыгивать. Он всё ждал, что в комнату ворвутся меджаи с собаками и дрессированными обезьянами.

– Ренни, – строго произнёс дядя Пепи. – Что с тобой такое? Мне уже трижды за это утро пришлось исправлять твою работу. Тебе нездоровится?

– Я в порядке, господин, – ответил Ренни. – Просто немного устал. Жара меня утомила.

Дядя Пепи нахмурился.

– Толку от тебя никакого, если не можешь работать как следует. Иди найди укромный уголок и поспи немного.

– Благодарю, господин, я недолго, – сказал Ренни.

Он умыл лицо над тазом и поспешил по длинному узкому коридору. В глубине гробницы воздух был прохладнее. Однако найти спокойное местечко оказалось труднее, чем мальчик предполагал. Каждый зал и комната казались шумными и полными народу. Он продолжал идти, пока не дошёл до большого зала с неотёсанными и ещё не украшенными стенами. Было темно. Из какой-то невидимой трещины в стене поддувал лёгкий ветерок, гоняя по полу песок и пыль.

Ренни уселся в уголке и вытер лицо ладонями. Опершись на стену, он закрыл глаза. Он правда устал; ноги и руки казались тяжёлыми, как камни.

«Странно, – подумал Ренни. – В жизни не чувствовал себя таким уставшим…»

Он вдруг осознал, что из темноты доносятся странные, что-то бормочущие голоса.

Мальчик распахнул глаза и огляделся, но никого не увидел. «Это лишь моё воображение, – подумал он. – Я ещё не уснул, а мне уже снится сон».

Бормотание сделалось громче, эхом отражаясь от толстых стен. В центре комнаты возник маленький светящийся огонёк, напомнивший Ренни странное свечение, которое он часто видел среди стеблей папируса на грязных берегах реки. Маху говорил, что это всего лишь светлячки, но некоторые верили, что это ка людей, которые умерли, оставив какое-то незавершённое дело. Вдруг этот огонёк – один из них?

Ветерок усилился, поднимая песок с пола. Он закружился вокруг Ренни, делаясь сильнее и сильнее, пока не превратился в холодный воющий ветер. Песок плясал в свете огонька. Пламя подплыло к Ренни, сияя тем сильнее, чем ближе оказывалось. В размерах оно увеличилось тоже, делаясь шире и выше, пока не начало возвышаться над ним колонной света. Ренни стиснул амулет на локоне.

– Гор, помоги мне. Таурт, богиня защиты, приди мне на помощь.

Вихрящийся песок и пламя слились воедино, принимая форму мужчины в свободном балахоне. Нет, не балахоне. Это были полосы белой ткани, развевающиеся на ветру. Под ними мальчик разглядел кусочки папируса, покрытые иероглифами. На пол посыпались драгоценные камни и золотые амулеты.

Ренни смотрел на мумию.

Бормотание превратилось в злобный шипящий голос. Теперь Ренни видел два глаза, взирающих на него сквозь вихри песка. Мальчик немедленно узнал их. Ошибки быть не могло. Это были глаза мёртвого генерала!

– Ты украл моего скарабея сердца, – прорычал генерал. – Скоро Анубис станет сравнивать вес моего сердца с пером Маат, и меня будут судить сорок два бога Чёрной земли. Без заклинания, написанного на скарабее сердца, я не смогу произнести правильный заговор. Я не пройду испытание. Мой ка проглотит чудище Амат.

– Скарабей сердца! Я и понятия не имел, что краду скарабея сердца, – ахнул Ренни. – Я думал, это обычный медальон.

– Обычный медальон, как же, – прогремел мёртвый генерал. – Всё в саркофаге священно. Тебе, художнику гробниц, это должно быть известно лучше других.

Генерал подплыл ближе к Ренни, задевая его бешено трепещущимися повязками.

– Однако, возможно, ещё есть