Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова

Диана улыбнулась:

– Федор Алексеевич очень старый, зачем вы его так напугали? Он сам с трудом вырвался из России в свое время… и прекрасно понимает, что это такое – Восточный фронт.

Ломанов фыркнул:

– Но хорваты-то не испугались ехать туда! Сколько их там воюет – и в пехоте, и даже в авиации!

– У каждого народа – свой болевой порог.

– А у вас нет знакомых, которые хотели бы вступить в наш полк и отправиться на войну? Довольствие приличное, можно каждый месяц откладывать изрядную сумму, люди быстро растут на службе и продвигаются в званиях… масса преимуществ по сравнению с тусклой эмигрантской жизнью!

– Я могу спросить своих знакомых, если вы расскажете мне все в подробностях…

– А ваш муж – он, кстати, тоже русский?

Диана обворожительно улыбнулась:

– Нет, он хорват.

В крипте собора было так же темно, как и в прошлый раз – но, казалось, заметно холоднее. Диана все время куталась в пальто, но все равно чувствовала, как по ее телу бегут мурашки.

– Он очень тяжелый собеседник. Говорит много, порой – бессвязно, но при этом постоянно тебя проверяет и перепроверяет. К концу разговора с ним у меня вся спина была мокрая от напряжения. Опасный тип. И весьма скользкий.

Петр Ковалев развел руками:

– По-другому и не может быть – кто еще пойдет служить в войска СС?

– Да… Когда я общалась с ним, у меня было такое впечатление, что я общаюсь с ядовитой змеей, которая того и гляди укусит. – Диана перевела дух. – По существу же я поняла, что сам он боится отправки в СССР. И был бы счастлив, если бы этого не случилось. Но если будет приказ выступать в Новороссийск, то он ему, естественно, подчинится. А вот сумеет ли он набрать достаточно добровольцев – большой вопрос. Насколько я поняла из его излияний, желающих крайне мало. Он вообще сказал, что если бы в полк записывали прошлым летом, то его вполне могли бы укомплектовать – тогда многие даже рвались на войну, предчувствуя быструю победу. Но немцы не хотели тогда набирать русских – думали окончить кампанию своими силами. А теперь, когда пошли потери, война явно затянулась и ее исход стал неясным и немцы были бы рады пополнить свои ряды кем угодно, лишь бы эти люди были готовы воевать за них, желающих как раз и не стало.

– Да, все надо делать вовремя. Якобы «гениальный» Гитлер этого не учел. Что нам только на руку. Так что все-таки может помешать отправке полка в СССР?

– Как я уже сказала, две вещи. Первая – элементарная нехватка людей. Как я поняла, для отправки в Новороссийск полк должен быть полностью укомплектован. Иметь полные штаты и офицеров, и рядовых солдат, и все вспомогательные службы – санитарные, медицинские, транспортные. А вторая – это обстановка здесь, в стране. Если она обострится, то немцы, скорее всего, бросят полк СС на борьбу с партизанами. Кстати, Ломанов сам очень на это надеется. Он примерно так и обмолвился: «На русском фронте тебя перемелют в пыль за неделю, а здесь можно продержаться до конца войны».

Петр Ковалев сухо улыбнулся:

– Ну что ж, если он на это надеется, постараемся ему помочь.

Получив радиограмму из Москвы, Тито долго вчитывался в нее, и по мере того, как это происходило, его лицо мрачнело все больше и больше. Его ближайший соратник Иван Рибар с тревогой следил за ним.

Наконец, Тито повернулся к нему.

– Они требуют от нас выполнить свой долг перед СССР и воспрепятствовать отправке на восточный фронт полка СС «Варяг», резко активизировав партизанские действия в районе его дислокации. – Он помолчал. – «Варяг» дислоцирован в Белграде и в его пригородах. А там у нас никаких сил нет – немцы всех или уничтожили, или посадили в лагеря. Оружия у нас тоже нет – сколько я не просил Димитрова, нам не привезли из СССР ни одной винтовки или гранаты! На все мои просьбы Димитров твердит одно: добывайте пока оружие у неприятеля и бережно используйте его. А сколько оружия мы потеряли, пока с боями пробивались из Ужицы в Фочу, а потом дальше, он не желает знать! Когда нас преследовали по пятам, и партизан падал, сраженный немецкой или итальянской пулей, с оружием в руках, а остальные бежали дальше, как мы могли беречь и спасать оружие?! Оно так и оставалось на поле боя – в похолодевших руках убитого партизана. Но этого, похоже, никто не хочет знать!

– Брось, Старый. Уж в СССР это знают лучше, чем где бы то ни было еще. Сколько миллионов солдат они потеряли, сдерживая натиск Гитлера. Сколько танков, самолетов, пушек, снарядов – вообще не сосчитать. А уж советские партизаны – те точно пользуются тем оружием, которое сумеют захватить у немцев. Другого пути просто не существует.

– СССР уже в первые дни войны бомбил Берлин и другие крупные города Германии, посылая туда сотни бомбардировщиков! Почему он не может послать хотя бы один самолет к нам в Югославию и сбросить хотя бы один ящик оружия? – недовольно проговорил Тито. – Хотя бы один?! Чтобы я мог показать его нашим партизанам и сказать: смотрите, Советский Союз помогает нам, мы будем воевать советским оружием!

– Старый, СССР начал бомбить Берлин не в первые дни войны, а в августе 1941 года. Но бомбардировки продолжались всего месяц, потому что уже в сентябре немцы захватили остров Сааремаа, с которого взлетали самолеты – оттуда пролегал кратчайший путь до Германии. После этого налеты пришлось прекратить. А сейчас из СССР лететь до Югославии – ровно в два раза дальше, чем с Сааремаа до Берлина. Ни один самолет не совершит столь долгий перелет туда и обратно – если только не сядет у нас для дозаправки. А у нас разве есть аэродромы, где можно посадить тяжелый самолет, способный совершать дальние перелеты? В лучшем случае пара ровных полевых площадок, где может приземлиться лишь легкий самолет, способный пролететь несколько сотен километров, не более. Да и такой самолет немцы, скорее всего, заметят и постараются уничтожить – в воздухе или на земле. Вот и считай, сколько будет стоить ящик винтовок или гранат, который попытаются доставить по воздуху из СССР. Он может обойтись в несколько уничтоженных самолетов и в десятки жизней советских летчиков. Можем ли мы настаивать на том, чтобы СССР заплатил такую цену?

Тито вскочил на