Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова

Каше тонко улыбнулся:

– Вы же понимаете, что такое планировать совместные операции с итальянцами! Это означает, что в итоге Германии придется все брать на себя и все делать самой. Как это уже было в Греции, как происходит сейчас в Африке, где Роммель как лев сражается вместо итальянцев, побросавших оружие и попрятавшихся кто куда… Но при этом ясно, что без итальянцев нам будет еще хуже. Приходится дорожить такими союзниками, какие есть. Нынешний 1942 год показал это особенно ясно. Теперь буквально каждый наш союзник на счету. Пусть даже совсем плохой, не важно. Ибо потеря любого союзника пробивает брешь в обороне самой Германии. Это касается, кстати, и хорватов. Нам надо беречь хорошие отношения с ними как зеницу ока. Дорожить ими, даже ублажать их, если потребуется, чтобы сохранить по-настоящему дружеские отношения. Потому что если с этими отношениями что-то случится, если хорваты хотя бы чуть-чуть сдвинутся на те позиции, на которых сейчас стоят сербы, вы прекрасно можете представить себе все последствия.

Ганс Хельм допил бокал красного вина с полуострова Пелешац и тут же снова доверху наполнил его.

– Павелич в любом случае будет с нами до конца. Ему просто некуда деваться. Когда я перешел на работу в гестапо Вены, я как раз занимался жившими там усташами – опекал их, поддерживал, и одновременно следил за ними и контролировал. Так что знаю всю их кухню изнутри.

Зигфрид Каше подался вперед:

– Усташи – наши верные союзники, но, к сожалению, их не так много. А за ними огромной темной массой стоит остальное хорватское общество. Надо делать так, чтобы оно было в целом расположено к нам, чтобы оно ни в коем случае не стало враждебным. Я уже говорил, что нынешний 1942 год не похож на предыдущий. Тогда мы начали наш великий натиск на восток, расширяя свое жизненное пространство, нам сопутствовала удача, войска фюрера почти сокрушили СССР, не зря же я был назначен рейхскомиссаром Московии и должен был управлять всеми завоеванными землями Советского Союза вплоть до Урала и Архангельска. А сейчас мы с вами сидим в загребском ресторане, едим хорватское мясо и пьем хорватское вино и размышляем над тем, как важно не потерять расположение хорватов. Поверьте, это очень важно, и, – Зигфрид Каше ткнул пальцем в потолок, – соответствующие сигналы идут с самого верха. Поскольку вы занимаетесь отношениями с хорватами непосредственно – выдаете им визы, рассматриваете их прошения, – то вы должны это учесть в своей работе.

– Я и стараюсь это учитывать, – кивнул Хольм. – Но, как ни крути, хорваты в основе своей – те же славяне, и, как и всем славянам, им присуща расхлябанность и отвращение к дисциплине. Вот сейчас, например, один хорватский стоматолог подал заявку на получение визы для поездки в Вену. Попытался присоединиться к группе наших женщин-фольксдойче, которые отправляются на работу в военный бордель, с целью купить в Вене бормашину для сверления зубов. Потому что его машина, мол, устарела и нуждается в ремонте. Разумеется, я ему отказал – он обязан идти законным путем.

– Я не понимаю. – Брови Каше удивленно поползли вверх. – Женщины-немки выполняют свой патриотический долг, собираясь помогать нашим доблестным вооруженным силам, хорватский стоматолог хочет приобрести новое немецкое оборудование для своей работы… что в этом плохого?

– Есть законный путь для осуществления поставок стоматологического оборудования с территории рейха в Хорватию. А эти хорваты попытались смешать государственные интересы с личными. К тому же жена этого врача сообщила о намерении вылечить в Вене зубы всем этим проституткам, если им будет позволено приобрести бормашину. Представляете, на сколько затянулось бы их пребывание в Вене?!

– А сколько женщин собирается выехать на эту работу в Вену?

– Три… Пока три…

Зигфрид Каше всплеснул руками:

– И вы устроили из-за этого такой сыр-бор, дорогой Хольм? Да это же просто смешно! Если опытный стоматолог получит новую немецкую бормашину, он разберется со всеми их зубами за один день! Дайте им визу, строго ограниченную по времени, и разрешение на вывоз бормашины при условии полной оплаты. Пусть счастливо работают на нашей технике в Хорватии – это будет служить наглядной рекламой немецкой промышленности и еще больше повысит уважение хорватов к нам.

– Я не поверила своим ушам, когда мне позвонили из посольства и сказали, что виза выдана. Но вот она, в паспорте… подписанная тем самым оберштурмбаннфюрером Хельмом, который в посольстве разве что не укусил меня. – Диана перевела дух. – Билеты уже куплены.

– Вот деньги на приобретение бормашин. – Петр Ковалев протянул Диане увесистый конверт с купюрами. Там лежали немецкие рейсхмарки, итальянские лиры и оккупационные рейсхмарки, которыми расплачивались в Сербии.

– Здесь очень много денег, – заметила Диана.

– Лучше их будет больше, чем меньше. Да и твой муж почувствует себя увереннее. А без него в этой операции не обойтись. – Разведчик наклонился к ней так близко, что Диана могла разглядеть каждую морщинку на его лице в колеблющемся пламени свечей. – Как я уже говорил тебе, от результатов этой операции в какой-то степени может зависеть исход всей войны. Гитлер уже как-то обмолвился, что исход войны решит некое чудо-оружие, которое разрабатывает Германия. Так вот – в руки австрийских подпольщиков попала информация об этом чудо-оружии и о местах его производства. Тебе надо получить у них эту информацию и передать ее мне.

Диана вспомнила холодные колючие глаза оберштурмбаннфюрера Хельма, которые буквально вгрызались ей под кожу, и почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.

Диана очнулась от того, что кто-то сильно бил ее по щекам и поливал лицо холодной водой. Она с трудом открыла глаза – и увидела перед собой встревоженное лицо Ковалева.

– Что с тобой случилось? – прошептал он. – Ты потеряла сознание! Я так перепугался…

Диана попробовала пошевелить рукой. Она была словно ватная.

– Это задание… которое к тому же требует участия Томислава… – Ее губы задрожали. – Я вряд ли смогу его выполнить. Ведь если нас схватят, то Степан останется сиротой, и ему уже никто не сможет помочь! Я думала, что речь идет о какой-то простой вещи – съездить в Вену, с кем-то встретиться, что-то передать… А здесь я должна фактически выкрасть самый охраняемый секрет фюрера!

– Этот секрет уже выкрали – другие люди, не ты. Тебе надо его всего лишь передать. – Ковалев помолчал. – Но если ты считаешь, что это слишком опасно для тебя, ты можешь отказаться.

– Это смертельно опасно. – Зубы Дианы выбивали дробь. – Я не смогу.

– Только съездить в Вену с Томиславом тебе все равно придется. Просто чтобы купить