Украсть Посейдон - Виктор Евгеньевич Рябинин

стебли каких-то невиданных растений – все это купалось в голубых лучах, льющихся сверху. Под известковым потолком висели длинные светящиеся трубки. Пчелы жужжали между ними, проносились прозрачные тени стрекоз со стеклянными крыльями. Метнулась какая-то красноголовая пичужка и скрылась в кустах.

Ошеломленные увиденным, путешественники замерли. Все в этом подводном саду казалось настоящим. И пенье-чириканье птиц, и пряный запах цветов, и капельки росы на лепестках. Кузнечики отчаянно пиликали в траве, словно оркестранты перед выступлением. Гудел рассерженный шмель, тоненьким голоском жаловался комар. Все было настоящим, как на земле, И следы ползущего жука на узкой тропинке, и сонная бронзовая ящерица, застывшая на камне: она будто грелась в теплых лучах. И только это Солнце было ненастоящим! Матовые холодные трубки, покрытые изнутри люминесцентным составом, стали солнцем подводного мира. Ухов, Новикова и Минх внимательно осматривались по сторонам и старались понять, кому и зачем понадобилась эта странная театральная декорация. По какой причине этот осколочек живого мира спрятан глубоко под воду?

В глубине пещеры светились красные трубки, будто наполненные раскаленными углями. Около стены горели зеленые лампы. Здесь же проходили отопительные трубы.

Вдруг ветки взмахнули своими веерами, словно от дуновения ветра. Ухов и его коллеги мгновенно остановились: им показалось, что кто-то прятался за кустом. Присмотрелись. Нет никого.

– Но не могла же эта картина привидеться сразу всем троим? – непроизвольно подумал Ухов. – Может быть, они имеют дело с каким-то неизвестным массовым психозом или коллективными галлюцинациями?

Петр собрался было направиться дальше, но ветки вновь странно замахали листьями. Они как бы предупреждали Ухова, чтобы тот не ходил туда.

– Что за нервное растение! – пробормотал Петр сквозь зубы и подумал: «За каким дьяволом такую пакость разводить?»

Он вспомнил, как еще в школьные годы однажды на урок ботаники учительница принесла кустик мимозы в банке. «Смотрите, дети, – говорила она: – слегка щелкнешь по веточке, и растение мгновенно сворачивает свои листочки. Через минуту они снова раскрываются. Вот видите, как растение приспособилось себя защищать!»

– Ну, допустим, – подумал Петр, оглядываясь на «нервное растение». – Там эту мимозу щелкали, а здесь куст никто не трогает. Чего же он дергается? Может быть, это не куст, а какой-нибудь датчик, запрещающий движение?

– Смотрите, нинген! – почти фальцетом от нервного потрясения, вскрикнула Ирина, указывая рукой куда-то вперед.

Странные кусты вдруг стали разъезжаться в разные стороны, а в образовавшемся проходе на фоне света четко нарисовалась фигура, похожая на человека.

Гуманоид был огромного роста, раза в три выше Ухова. Совершенно лысая, больше человеческой голова, маленькие запавшие глаза, вогнутый нос с двумя отверстиями. Вместо ушей – отверстия с крошечными мочками. У него совсем не было видно губ, а сам рот был тонким, едва различимым и почему-то открытым. Вместо зубов у нингена проглядывало нечто напоминающее полоски сыромятной кожи. На подводном гуманоиде не было никакой одежды, но никаких первичных признаком, свидетельствующих о его половой принадлежности, заметно не было.

Ухова поразили руки нингена. В отличие от фигуры человека, предплечье у подводного жителя было гораздо длиннее плеча. На кисти рук видны по четыре тонких пальца, на концах которых были полые подушечки, похожие на детские соски.

Неизвестное существо молчало и внимательно наблюдало за непрошенными гостями. Первым не выдержал Минх.

– Петя и Ирина, да скажите вы ему что-нибудь!

– Добрый день, дорогой брат по разуму. Мы все трое – ученые с поверхности земли. Мы изучали Мировой океан и наш батискаф случайно угодил в вашу пещеру. Мы не желаем вам зла и пришли с миром! – произнес Ухов и сделал шаг вперед.

Нинген тотчас прореагировал и выставил вперед руку, словно предупреждая: дальше продвигаться не следует.

В эту же секунду Ухов сделал жест своим коллегам, мол, молчите и застыл, словно к чему-то прислушивался. Через какое-то время Петр поднял руку вверх, то же самое сделал и подводный гуманоид и через какое-то время пропал, скрывшись в зарослях растений.

– Давайте отойдем, необходимо посоветоваться, обратился к Минху и Новиковой Петр.

Они отошли на метров двадцать, после чего Ухов ошарашил коллег неожиданным сообщением.

– Это телепатия. Я мысленно задавал ему вопросы, а он отвечал. Не знаю, как это работает, но я четко ощущал его ответы

– И что он говорил, вернее, мысленно передавал тебе? – не выдержала Ирина.

– Он сказал, что дальше идти нельзя. Эта – граница, разделяющая наш и их мир. К себе они просто так никого не пускают, – принялся рассказывать Ухов.

– Тогда я мысленно передал ему, что мы пришли с добрыми намерениями и хотели бы больше узнать их мир. Гуманоид ответил, что дальше могут пройти только те из нас, кто решит для себя никогда не возвращаться назад. Он предоставил нам время и возможность посовещаться, но предупредил: если кто-то из нас решится пойти в их мир, то, назад дороги нет. Это – их главное и обязательное условие.

– Я всегда говорил, что телепатия – это язык будущего, – радостно констатировал Минх. – Ведь способность мозга передавать и принимать мысли, образы, чувства и неосознаваемое состояние другому мозгу или организму на расстоянии – весьма плохо изучены. Помните, коллеги, – это всего лишь навык. Невозможно научиться кататься на велосипеде, не тренируясь! Со временем телепатия пробудится. Вы сможете не только передавать мысли и общаться с кем-то, вы сможете заниматься телепатическим внушением и читать мысли других людей! И этот гуманоид, которого Ириша величает нингеном, только что нам это доказал…

– И что мы будем делать, что решать? – как-то не совсем уверенно поинтересовалась мнением коллег Ирина.

– А что тут думать и решать? – затараторил неугомонный Минх. – Петя и Ирина, вам необходимо вернуться назад и рассказать человечеству о нашем открытии. А я – остаюсь с нингенами. Уверен, такой шанс упускать нельзя. Аргументы мои просты: вы – люди молодые, вам еще жить, обзаводиться семьей и делать научные открытия. А я, как биологический индивид, уже исполнил свою главную функцию – воспроизвел себе подобных. У меня, как вы знаете, есть сын и дочь, – заулыбался профессор. – А если серьезно, то я иду на этот шаг ради науки, которой посвятил всю свою жизнь. И, не отговаривайте меня…

– Семен Аркадьевич, а как же ваша жена, дети… Они не одобрят это решение, – напомнила сердобольная Новикова.

– Ириша, передайте Вере, что я её люблю и мое решение вызвано интересами науки. Если все будет хорошо, я найду способ телепатически связаться со своей Веруней. Она и дети должны меня понять. Я, конечно, постараюсь убедить нингенов выйти на контакт с людьми, или, в конце концов, отпустить меня домой, но, считаю, что это почти невозможно. Наземные