Шевалье д'Арманталь - Александр Дюма

— Не спеши, Дюбуа, не спеши. Всему свое время.

— И даже моему архиепископству?

— Да, кстати, что это за новые бредни?

— Новые бредни, ваше высочество? Честное слово, я говорю вполне серьезно.

— Как письмо английского короля, в котором он просит назначить тебя архиепископом…

— Разве вы, ваше высочество, не узнали стиль этого письма?

— Уж не сам ли ты его продиктовал, прохвост?

— Я продиктовал его поэту Нерико де Тушу, а тот уже дал письмо на подпись королю.

— И король подписал его, ни слова не говоря?

— Нет, он возражал. «Разве мыслимо, — сказал он нашему поэту, — чтобы английский король-протестант вмешивался в назначение католического архиепископа во Франции. Регент прочтет мою рекомендацию, посмеется и ничего не сделает». — «Конечно, государь, — ответил де Туш, который, оказывается, куда умней, чем это явствует из его стихов, — регент посмеется, но, посмеявшись вволю, исполнит просьбу вашего величества».

— Де Туш соврал!

— Нет, ваше высочество, де Туш сказал правду.

— Ты — архиепископ?! Король Георг заслуживает того, чтобы я в отместку порекомендовал ему какого-нибудь негодяя, вроде тебя, на должность архиепископа Йоркского, когда она освободится.

— Вам в жизни не найти такого, как я. Я знаю лишь одного человека на свете, который…

— Кто же это? Любопытно было бы на него поглядеть.

— О, это бесполезно. Он уже имеет должность. И, поскольку должность эта высокая, он не променяет ее на все архиепископства мира.

— Наглец!

— На кого вы сердитесь, ваше высочество?

— На одного мерзавца, который намерен стать архиепископом, хотя даже не конфирмировался.

— Тем лучше я подготовлюсь сейчас к святому причастию.

— А как ты будешь совершать обряды? Ведь ты не сведущ в церковной службе.

— Пустяки, найдем какого-нибудь знатока по части богослужения, какого-нибудь брата Жана, который меня за час обучит всей этой премудрости.

— Вряд ли тебе удастся найти такого человека.

— Я уже нашел его.

— Кто же он?

— Ваш старший духовник Трессан, епископ Нантский.

— У такого пройдохи, как ты, на все готов ответ. Но ведь ты женат!

— Я женат?

— Ну да! Ведь госпожа Дюбуа…

— Госпожа Дюбуа? Я такой не знаю.

— Как, несчастный, уж не отправил ли ты ее на тот свет?

— Вы, ваше высочество, видно, забыли, что всего лишь два дня назад назначили ей пожизненную пенсию.

— А если она будет возражать против твоего назначения архиепископом?

— Мне она не страшна, у нее нет никаких доказательств.

— Она достанет копию вашего брачного свидетельства.

— Копии с несуществующего оригинала быть не может.

— А где же оригинал?

— Вот что от него осталось, — ответил Дюбуа, вынимая из кошелька бумажку, в которой лежала щепотка пепла.

— Как, негодяй, и ты не боишься, что я отправлю тебя на каторгу?!

— Если вы действительно желаете это сделать, то более подходящего момента не найти. Я слышу в приемной голос начальника полиции.

— Кто его вызвал?

— Я.

— Зачем?

— Чтобы устроить ему головомойку.

— По какому поводу?

— Вы сейчас услышите. Итак, все решено: я получаю архиепископство.

— А ты уже выбрал себе епархию?

— Конечно, я беру Камбре.

— Черт возьми, я вижу, у тебя губа не дура!

— Помилуй бог, здесь дело не в доходах, ваше высочество, мне дорога честь занять место Фенелона[40].

— И ты, должно быть, подаришь нас новым Телемаком.

— При условии, что вы укажете мне хотя бы одну Пенелопу во всем королевстве.

— Да, кстати о Пенелопе. Известно ли тебе, что госпожа де Сабран…

— Мне все известно.

— Что, аббат, твоя полиция по-прежнему в курсе всех дел?

— Судите сами, ваше высочество, — ответил аббат и протянул руку к шнурку от звонка.

Зазвенел звонок, и в кабинет регента вошел лакей.

— Пусть войдет господин начальник полиции, — приказал Дюбуа.

— Послушай, аббат, с каких пор ты стал здесь распоряжаться?

— Я делаю это для вашего блага, ваше высочество. Разрешите мне действовать.

— Ну что ж, действуй, — сказал регент. — К людям, только что возвратившимся на родину, надо быть снисходительным.

В кабинет вошел Вуайе д’Аржансон. По уродству он мог поспорить с Дюбуа, хотя нимало на него не походил. Человек огромного роста, тучный и грузный, он носил непомерно большой парик, как нельзя более соответствующий его толстым, косматым бровям. Внешность Вуайе д’Аржансона была так страшна, что дети, видевшие шефа полиции впервые, принимали его за дьявола. Впрочем, ему нельзя было отказать в энергии, изворотливости, ловкости и в умении плести интриги. Короче говоря, Вуайе д’Аржансон добросовестно выполнял свои обязанности, особенно если его не отвлекали по ночам какие-нибудь любовные похождения.

— Господин начальник полиции, — сказал Дюбуа, не давая д’Аржансону времени поклониться, как того требовал этикет, — его высочество, который не имеет от меня секретов, послал за вами, чтобы вы сказали мне, в каком костюме он выходил вчера вечером из дворца, в каком доме он провел вечер и что с ним приключилось, когда он вышел из этого дома. Если бы я сам не прибыл только что из Лондона, то у меня не было бы необходимости задавать вам все эти вопросы. Но поскольку вчера вечером я мчался на перекладных из Кале, то, как вы сами понимаете, я ничего не знаю.

— Как, — сказал д’Аржансон, чувствуя, что эти вопросы таят в себе какую-то ловушку, — разве вчера произошли какие-нибудь чрезвычайные события? Должен признаться, что никаких донесений ко мне не поступало. Во всяком случае, я надеюсь, что с его высочеством ничего неприятного не случилось?

— Помилуй бог, конечно, ничего! Если не считать, что его высочество чуть не похитили, когда он, одетый в гвардейский мундир, выходил из дома госпожи де Сабран, где провел вечер.

— Похитили?! — воскликнул д’Аржансон, побледнев, в то время как регент не мог сдержать возгласа изумления. — Чуть не похитили? Но кто?

— Вот именно этого мы и не знаем. А вы, господин начальник полиции, обязаны были это знать.

— Послушайте, господин аббат, — ответил шеф полиции серьезным тоном, — если все то, что вы мне рассказали о его высочестве, правда, то это действительно серьезное дело, и я виноват, что ничего