Командиры кораблей - Сергей Адамович Колбасьев

Бахметьев до боли стиснул пальцами бинокль. У самого ската, перевесившись за борт, стоял Борис Лобачевский. Он выполнял свое обещание.

И, выполнив его, сбросив все свои мины, снова прорезал строй канонерских лодок и ушел вверх по течению.

Только тогда появились вышедшие на поддержку своих тральщиков броненосные мониторы противника. Первый же их залп лег накрытием — высокими всплесками по обоим бортам «Командарма», а один из снарядов второго залпа ударил по крылу мостика и по дровам на палубе, но чудом не разорвался.

Третий залп мог бы решить судьбу боя, но этого третьего залпа не было. Головной монитор внезапно скрылся за огромным водяным столбом, и, когда столб опал, на поверхности остались только серые, оседавшие всё ниже и ниже надстройки.

— На заграждения, — сказал Бахметьев, и Плетнев снова кивнул головой.

Сразу же оба оставшихся противника повернули вниз, и на их место снова вышли тральщики.

Теперь отогнать их было труднее. Мониторы всё время поддерживали огонь, а сзади из-за косы стреляли еще какие-то корабли. От удачного попадания «Робеспьер» загорелся и, круто отвернув, столкнулся с «Беднотой». Потом на «Командарме» внезапно исчезла труба, и черные клубы дыма повалили прямо на мостик.

Но, когда ветром отнесло их в сторону, стало видно, что у противника вместо четырех тральщиков осталось только три. Скорее всего, это сделала одна из плывших по течению мин, потому что оставшиеся тральщики яростно стреляли по воде.

Мониторы уже скрылись за поворотом реки, и тральщики, всё еще стреляя, уходили полным ходом. Последний залп противника лег недолетом, и в ответ ему прогремели последние выстрелы красной флотилии. Дело было сделано.

— С победой! — сказал Бахметьев, и Плетнев в третий раз кивнул головой.

КОМАНДИРЫ КОРАБЛЕЙ 

{4}

1

Курс 220, вестовый ветер до семи баллов и сильная встречная волна. Большой катер с трудом полз наверх, накренившись, падал в пустоту и, сотрясаясь от удара о воду, зарывался носом в шипучую воду.

Чтобы устоять на ногах, приходилось обеими руками держаться за поручень рубки, но это было превосходно: не позволяло задумываться, всю муть последних дней начисто вытряхивало из головы, и начальник пятого дивизиона тральщиков Василий Бахметьев, отвернувшись от ветр, глубоко вздохнул.

Слева расплывчатой полосой тянулся берег. Видимость уже была плохой, а осенью дни короткие и часа через полтора должно было окончательно стемнеть. Каким чертом тогда найдешь поворотный буй Отдаленного рейда?

Опять-таки лучше было думать об этом, чем о том, что осталось в Кронштадте: о судьбе Кости Патаниоти и о зловредном комиссаре Лукьянове.

Бахметьев выпрямился и еще сильнее стиснул пальцами поручень. Война окончилась, но, может быть, легче было бы, если бы она еще продолжалась... Наверное, не было бы на кораблях такой сплошной бестолочи.

Очень большая волна обрушилась на полубак. Толчок был таким, точно катер врезался в камень, — казалось, что весь корпус заскрипел от напряжения и вот-вот готов был переломиться пополам. Но, конечно, это только казалось.

Бахметьев вытер лицо и обернулся. Катера вверенного ему дивизиона вели себя неважно. Рвскали из стороны в сторону, чуть ли не на полкорпуса выскакивали из волны, а потом, провалившись, исчезали за белой завесой брызг.

Почему-то всегда страшнее смотреть со стороны на болтающийся на волне корабль, чем самому на нем находиться. Почему? Но ответа на этот вопрос не было, и Бахметьев пожал плечами.

— Товарищ начальник, — сказал командир флагманского катера Михаил Леш. Он рядом с Бахметьевым раскачивался в такт качке, и его мокрое лицо с полуоткрытым ртом казалось лицом мертвеца.

— Да?

— Может, лучше вернуться? Взгляните на «Орлика», — и Леш протянул руку.

Губы его стали совершенно серыми. Похоже было, что он боялся совсем не за «Орлика» и руку протянул только для отвода глаз. Трус из бывших фельдшеров — вот кого назначили на место арестованного Кости Патаниоти!

— Не извольте беспокоится, сухо ответил Бахметьев. —— «Орликом» командует боцман Дубов. Настоящий моряк. Не то что некоторые...

Но это было неприличной, непозволительной для начальника резкостью, и, чтобы смягчить ее, Бахметьев заговорил совсем другим голосом:

— «Орлик» — крепкая посудина. Дойдет. А поворачивать было бы еще хуже. Пришлось бы стать поперек волны.

— Я понимаю, —— сказал Леш, но поскользнулся и с размаху ударил Бахметьева головой в челюсть.

Командир, который даже на ногах не стоит. Черт знает что! Бахметьев осторожно потер рукой ушибленное место и, чтобы не сказать лишнего, задержал дыхание.

— Очень извиняюсь, — откуда-то издалека донесся голос Леша.

Отвечать ему, конечно, не приходилось, но что-то сделать было просто необходимо. Только что именно?

Снова резкий толчок, и ливень брызг, и струйки холодной воды, стекающие за шиворот. Это тоже смертельно надоело. Пора было кончать.

— «Буки»! — внезапно скомандовал Бахметьев.

И низкорослый сигнальщик ответил:

— Есть!

«Буки» — это приказание увеличить ход. Разве можно увеличивать ход против такой волны? Леш вопросительно взглянул на Бахметьева, но тот смотрел куда-то поверх его головы.

Треугольный флажок вытянулся в доску и, треща от ветра, пополз вверх. Потом вместе с мачтой стал чертить по небу немыслимые петли и восьмерки. Леш, чтобы этого не видеть, закрыл глаза. Сигнал начальника казался ему чистейшим безумием.

— Приучайтесь, молодой человек, — усмехнувшись, сказал Бахметьев.

Леш на три года был старше его, но это значения не имело. Его следовало учить:

— Морская служба требует лихости... Долой сигнал!

Лихость, однако, бывает самая разная, и та, которую в данном случае проявил Василий Бахметьев, на мой взгляд, граничит с самой обыкновенной глупостью. Впрочем, я вообще не люблю слова «лихость». Я предпочитаю решимость в выполнении опасного, но необходимого маневра и спокойный отказ от ненужного риска.

Вероятно, Бахметьев тоже не был слишком уверен в своей правоте. Во всяком случае, после первого вдвое более сильного удара волны, после удара, от которого, казалось, мотор чуть не сорвался со своего места и сердце чуть не выскочило изо рта, он сказал:

— Пустяки. Ничего не случится. — Сказал таким голосом, точно в этом хотел убедить не только Леша, но и себя.

И действительно, ничего не случилось. Конечно, если не считать того,