Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Господин, все, что велено вами, я исполнила, все, что нужно, купила, хоть и поискать пришлось ваш кофе.

Госпожа Эшбахта, видно, на дворе в темноте не разглядела, а тут увидала и спросила растерянно:

— А вы платье себе купили новое?

Бригитт улыбалась и цвела. То ли от нового, необыкновенно богатого платья зеленых тонов, то ли оттого, что Элеонора так растерялась, увидев ее в новом платье, то ли просто от счастья. Госпожа Ланге буквально сияла, как новенький золотой флорин. Волков не отрывал от нее взгляда. Может… Может, в это мгновение эта рыжая женщина не уступила бы в красоте даже Брунхильде, и дело тут было вовсе не в платье.

— Так где вы платье взяли? И сколько такое стоит? — вернула госпожу Ланге из счастливого забвения Элеонора Августа. Вернула тоном недобрым, даже, кажется, завистливым. — У вас что, кавалер завелся?

Она смотрела на компаньонку внимательно и недоверчиво, с непониманием, словно та совершила что-то предосудительное.

— Ах, — краснела Бригитт и махала ручкой, — есть у меня поклонник. Достойный человек.

Она это так сказала, будто дальше ничего говорить не хочет. Только покосилась на вошедшего в покои Увальня.

Она хотела что-то еще добавить уже не о платье и поклоннике, а что-то тайное и только Волкову. Но госпожа Эшбахта, тоже поглядев на Увальня, схватила Бригитт за руку и поволокла наверх. Видно, распирало ее любопытство.

— Вы бы хоть дали госпоже Ланге поужинать, — крикнул им вслед Волков.

Но жена не соизволила даже ответить ему.

Он долго ждал, пока женщины наговорятся. Мария поставила приборы на двоих, но госпожа Ланге в обеденную залу не спускалась, Элеонора ее, видно, не отпускала. Увалень ел один и рассказывал, где они сегодня были и что делали. Александр Гроссшвулле был плохим рассказчиком, и кавалер начал уже засыпать, когда, шурша роскошными юбками, на лестнице появилась Бригитт.

— Ах, как я голодна, — говорила она, садясь за стол и многозначительно поглядывая на Волкова.

Живая, голодная, кажется, веселая, она стала с удовольствием есть остывшую уже давно жареную кровяную колбасу с луком и рассказывать, как торговалась за рис, как искала кофе, как торопилась и требовала у портного, чтобы он тотчас подогнал платье ей по фигуре. И все это делать так, чтобы еще заехать в имение к графу и до ночи успеть вернуться домой.

Кавалер любовался ею молча, слушал, почти не задавая вопросов, только когда Увалень уже откланялся и ушел спать, ей сказал негромко, беря при этом украдкой за руку:

— Кажется, вы даже лучше, чем я думал о вас.

На столе горела лампа, Мария затихла где-то на кухне. Стало тихо в доме. Бригитт залилась краской так, что даже веснушек на лице и шее не видно стало, а потом поднесла его руку к губам, поцеловала и ответила:

— Тогда, ночью, у колодца, я клялась, что буду вам верна и душой, и телом, я свою клятву не забыла.

— Вас Бог мне послал, — сказал кавалер.

— Бог, Бог, — весело согласилась она, отпила пива, поставила стакан и продолжила: — И сегодня я докажу вам это.

— Вы опять переписали письмо… от этого… — Он даже не хотел произносить имя любовника жены.

Она кивала, жуя колбасу и хлебом собирая жир с тарелки:

— Леопольд написал письмо, я переписала. Снова сломала сургуч, но Элеонора не обратила на это внимания, волновалась очень.

— Леопольд. — Волков скривился. Ему даже это красивое имя казалось противным. — Что он ей пишет? Дело уже решенное? Дайте письмо.

Бригитт отодвинула тарелку, настроение у нее, было, кажется, игривым, она опять краснела:

— Дело еще не решенное, бумага у меня спрятана под юбками. Прикажете здесь доставать или поднимемся в покои мои?

Ему было сейчас совсем не до веселья, он желал знать как можно быстрее, что затевают жена и ее любовник, но обижать Бригитт не хотелось, и Волков ответил:

— Я хочу достать письмо сам, только вот уснула ли госпожа Эшбахта?

— Она еще при мне начала зевать, — радостно сообщила Бригитт, вставая из-за стола, схватила его за руку и потащила наверх в свои покои.

Волков завалился на ее кровать, а она встала перед ним, задрала подол и достала переписанное письмо. И он видел ее чулки, подвязки и ляжки, но сейчас, к ее разочарованию, его интересовало только письмо. Бригитт опустила подол платья, вздохнула и села рядом.

Волков развернул бумагу.

«Горлица моя сизокрылая, день за днем проходит жизнь моя в тоске, пусты все дни, ибо Вас я не вижу. Не вижу глаз Ваших сияющих, уст Ваших алых».

⠀⠀

Кавалер хмыкнул. Где этот мерзавец увидал сияющие глаза и алые уста у его жены? Она вечно недовольна, глаза злы, губы блеклые, вечно искривлены в пренебрежении. Он продолжил читать.

«Страдаю я в ожидании видеть Вас и прикасаться к Вам, целовать руки Ваши и лицо Ваше. Все надеюсь я, что одиночество мое может закончиться».

⠀⠀

— Одиночество его может закончиться, — мрачно ухмылялся Волков.

— Да не одинок он, врет он ей, — сказала Бригитт, говорила это она с заметной радостью. — Мне верные люди во дворце сказали, что одна знатная госпожа к нему благосклонна, когда бывает при дворе у графа, а когда ее нет, так он ко вдове мельника ходит, там и проводит иной раз по три ночи кряду. А ей врет, голову морочит, уж в этом он мастак.

Волкова это не удивило. Он посмотрел на Бригитт. Та сидела рядом, прижимаясь к нему плечом. Он погладил ее по щеке и продолжил читать:

«Одиночество мое может закончиться лишь по одному слову Вашему. Для того решено все уже, верные люди уже назвали мне хитрую старуху, что сильна в тайных знаниях. Нужно мне лишь Ваше согласие и то, чтобы особа одна, Вам известная, согласна на дело была…»

⠀⠀

— Уж не вы ли та особа, что тут упоминается? — спросил Волков, снова глядя на Бригитт. — Как мы с вами и думали?

— И вправду думают меня уговорить на такое, — улыбалась не без гордости госпожа Ланге. — Даже интересно, что они мне за это предложат? Предлагать-то им нечего, если только обещать на будущее.

Волков кивнул, соглашаясь со всем, что она говорит. Бригитт действительно была умна. И он продолжил чтение:

«…и если она согласна будет, то я начну искать деньги, чтобы заплатить старухе».

⠀⠀

Кавалер опять с презрением хмыкнул. Что за ничтожество собиралось его изжить со света. Что за низкий