9 дней в «Раю», или Тайна императорской броши - Рафаэль Тимошев

стесненных обстоятельствах! — процедил он злобно. — Это-то и вызывает опасения! Непонятно, по какой причине вас — русского офицера — посылают для такого специфического дела, каким являются операции с крупными активами; как русский военный, вы неизбежно обращаете на себя внимание германской разведки, вас крадут, допрашивают; с известными осложнениями — и я понимаю с какими! — вам удается бежать… И теперь, когда с минуты на минуту мои люди, рискуя жизнью, должны доставить — по сути, контрабандой — ценный груз, у меня возникает вполне резонный вопрос: сумеет ли в этих обстоятельствах герр Листок выполнить свою часть миссии, если от Цюриха до всех четырех швейцарских границ его наверняка разыскивают не только германские агенты, но и вся местная полиция! И как, в конце концов, ему удастся это сделать без охраны — которую я что-то не вижу! — и, простите, в таком безобразном виде!

Шлик протянул руку и, подхватив двумя пальцами рюмку, поднес ее ко рту.

— К сожалению, герр Листок, у меня большие сомнения, что в данных обстоятельствах вам удастся распорядиться ценностями, как было задумано…

Листок ошеломленно молчал. В голове пронеслось: «Вот вам и „Взвейтесь, соколы, орлами!“ Все дело в передаче каких-то германских активов! Для того и в банк посылали, сволочи! Но чьих активов, для кого предназначенных? Наверняка ведал о том Лимке, да унес в могилу!»

Эти мысли разлетелись, как вспуганные мухи, от резкого возгласа Шлика:

— Отвечайте! Как вы связаны с финансами? Вы знакомы с банковскими операциями? Или у вас есть люди, в этом соображающие? Ну, отвечайте же!

В груди Листка все вскипело. Прошипел сквозь зубы:

— Не советую, герр — не знаю, как вас там! — обращаться ко мне в столь недопустимом тоне… Тот, кто ведал финансами, погиб на глазах этой фрау! — Он мотнул головой в сторону Лотты. — Однако будьте уверены — долг свой я исполню до конца!

Шлик быстро взглянул на Баккер, и та едва заметно кивнула.

Гессенец поднялся, прошел к огню; выбрав из стоявшего рядом каминного набора витиеватую кочергу, стал не спеша ворошить поленья. Пламя — уже лениво ласкающее догорающие поленья — ярко вспыхнуло и заплясало желто-оранжевыми языками.

— Вы не сумеете исполнить свой долг! — неожиданно произнес он, возвращая кочергу на место. — Вы будете неизбежно схвачены, ценный груз изъят, и вместе с ним пропадете вы сами, а следом — все мы!

Он резко обернулся.

— Кстати, у вас есть письменное согласие банка?

Листок помедлил. Если бы только он знал, что необходимо было требовать от «Суиз-банка»! Но ведь никто даже не намекнул!

Произнес как можно спокойнее:

— Думаю, экселенц, это большая удача, что я не захватил его… Трудно представить, что было бы, если бы этот документ попал им в руки!

Глаза Шлика сузились.

— И тем не менее, герр Листок, это было вторым условием передачи вам ценностей… Простите, но при этих обстоятельствах я не имею права рисковать! Под угрозой особы, перед коими мы всецело отвечаем головой! Томас! — неожиданно вскрикнул он, заставив Листка похолодеть.

В ту же минуту дверь распахнулась, и в зал ввалился верзила в свитере:

— Да, герр полковник!

«Вот и приплыли! — пронеслось в голове ротмистра. — Целый полковник! Сейчас прикажет поставить к стенке! Однако дела плохи, брат, и весьма…»

Шлик показал глазами на гостя:

— Отвезете господина! Куда — фрау сейчас объяснит. Задержитесь, фрау Баккер!

Верзила показал Листку на дверь:

— Прошу!

«Финита ля комедия! — мысленно произнес Листок, подходя к гардеробу. — Сейчас прикажет пустить идиота в расход где-нибудь подальше от дома… Жаль, что это сделает не она, а дубина в свитере. А главное, все окажется бессмысленным — и смерть Алешки, и все, что стало известно… Глупо! Зря не послушал Рослякова — погубил и его, и себя…»

Верзила, стоя у лестницы, дожидался, когда гость оденется. Листок же медлил — хотел дождаться ее, взглянуть в глаза, понять… Вынул из кармана пальто кашне, не торопясь набросил на шею, посмотрелся в зеркало…

Неожиданно со стороны дверей донеслось несколько слов, брошенных визгливым фальцетом:

— Немедленно… не забудь карманы… брошь…

Верзила, вероятно, так же что-то слышавший, предупредительно рявкнул:

— Прошу вниз, герр офицер!

Листка словно огрели по темени — все действительно серьезно! Черт! Снова бежать! Но как? Этот убежать не даст, идет позади! Да и вдовушка, похоже, стрелок отменный… И неизвестно, сколько их! И что тогда? Только не торопиться — даст бог, случай представится! Только не зевать!

С полчаса они ехали в неизвестном направлении. Сориентироваться не было никакой возможности — ехали в полной темноте, рассекаемой лишь двумя полосами автомобильных фар. Он и Баккер сидели напротив друг другу; рядом, возвышаясь почти на голову, угрожающе дышал верзила, облаченный в короткий полушубок. Лицо водителя он не видел — только его кожаную спину. И все молчали — напряженно, ненавистно, не глядя друг на друга…

Автомобиль остановился неожиданно. Здоровяк открыв дверь, не спеша сошел в снег.

Придерживая дверь, кивнул:

— Выходи!

Листок помедлил. Неужто конец? Неужели вот так, запросто, прихлопнут, как муху? Ну, нет — так просто он не намерен! Хоть одного да унесет с собой!

План созрел мгновенно — ногой по роже, а там… Там как карта ляжет! Хоть зубами в глотку!

Вставая, он уже уперся двумя руками в спинки сидений, чтобы удар был более резким, как неожиданно в бок уткнулся ствол револьвера. Голос Лотты отчетливо предупредил:

— Не смей! Слезай спокойно…

Листок замер.

— Томас! Я сама… У меня свои счеты с герр офицером!

Они вышли.

— Иди вперед! — скомандовала Баккер.

Листок взглянул по направлению, куда показывал ствол. Впереди, метрах в ста, на фоне снега чернела рощица. Значит, там, в холодном лесу, эта сволочь сведет «свои счеты»… Только какие? Дрянь! Бежать! Только чуть подальше, чтобы не попасть под три ствола…

— Иди! — повторила она.

Хрустя глубоким снегом, они пошли. Нет, он не был напуган. Он просто по хрусту шагов пытался понять, на каком расстоянии она идет — чтобы напасть… Но расстояние оставалось достаточным, чтобы застрелить, едва он повернется. Что ж, надо принять неизбежное, как подобает русскому офицеру!

На ходу, будто армейскую шинель, застегнул пальто до самой шеи… Шел теперь с каждым шагом все тверже и злее…

Но выстрела все не было… Когда дошли до первых деревьев, не выдержал — остановился и резко повернулся.

— Все! Стреляй здесь, в