Адъютант Бухарского эмира - Виктор Иванович Носатов

— Возвращаясь к нашему разговору, я бы просил вас, Ваше Высочество, не афишировать наши отношения. Для всех я остаюсь арабом-путешественником, который призван забавлять Ваше Высочество рассказами о дальних странствиях.

— Мы скажем это своим соглядатаям, — пообещал эмир.

Глава XXIV. Афганистан. Кабул. Ноябрь, 1924 год

Верный своей восточной привычке везде и всюду обзаводиться друзьями и знакомыми, Агабек первым делом направился на кабульский базар. Пройдя по набережной Кабула до первого же переулка, он склонился к камню, подпирающему дувал, и, поставив на него ногу, расшнуровал ботинок, а затем начал медленно его зашнуровывать, поглядывая исподтишка назад. Цепкий взгляд чекиста сразу же остановился на неожиданно замедлившего свое движение оборванце в неопределенного цвета выгоревшей на солнце чалме, который с деланым интересом рассматривал товары, лежащие на прилавке соседствующего с зданием посольства дукана.

Зашнуровав ботинок, Агабек направился дальше, затылком чувствуя, что подозрительный тип, то приближаясь, то намеренно отставая, неотступно движется за ним.

«Не успел прибыть, а уже попал в поле зрения какой-то разведки», — с досадой подумал он и, дойдя до следующего переулка, резко свернул направо. Войдя в дукан, он начал прицениваться к шапочке-пуштунке, которую уже давно хотел приобрести.

В это время мимо дукана прошмыгнул оборванец. Добежав до следующего переулка, он, словно афганская борзая, потерявшая след, заметался на месте.

Когда Агабек, купив пуштунку, вышел из дукана, преследователя его и след простыл. Без всяких приключений он быстро дошел до гудящего, словно взбудораженный улей, крикливого базара.

Кабульский базар, как, впрочем, и любой другой восточный базар, — зрелище довольно необычное. Он неизменно удивлял и поражал тех, кто впервые оказывался в его объятиях, своими яркими красками и диковинными запахами, нескончаемыми шумом, гамом и суетой одних на фоне размеренной степенности других, назойливостью лавочных зазывал, снующих тут и там крикливых лотошников и еще каким-то духом таинственности и загадочности, навеянной известными сказками об Али-Бабе и сорока разбойниках. Это и понятно, ведь базар на Востоке — не просто место купли-продажи всякой всячины, но и кладезь самой разной информации — обывательской, криминальной, торгово-экономической, политической, международной и прочей. Так что, попав на него, неизбежно становишься объектом и субъектом информации и обязательно узнаешь что-то новое, правда, надо признать, далеко не всегда достоверное, но непременно занимательное и интригующее. Восточный базар, что следует особо подчеркнуть, не любит скучных, неразговорчивых людей. Исходя из этого неписаного правила, каждый восточный торговец стремится блеснуть своим умом и красноречием перед клиентом, одновременно ожидая от собеседника того же.

Несмотря на то что Агабек был на кабульском базаре впервые, он чувствовал себя среди снующих вокруг покупателей и крикливых продавцов словно рыба в воде.

Вот группа купцов, судя по одежде только что прибывших издалека, возбужденно обсуждают поборы, которые ввели на севере Афганистана моджахеды, предводительствуемые Повелителем Локая Ислам-беком. Призывая на их головы кару небесную.

«Вот и тема для разговора с советниками афганского эмира», — сделал для себя первую зарубку на память Агабек.

В другом конце базара, там, где кочевники-пуштуны продавали скот и своих знаменитых скакунов, шел спор племенных князьков, которые на чем свет стоит кляли реформы Амануллы, жаловались на непосильный налоговый гнет и ругали армию, которая не защищала их стада от набегов кочевников из соседней Индии. Наиболее смелые из них призывали к созданию независимого Пуштунистана.

«А об этом, после тщательной проверки, можно написать в отчете», — сделал следующую памятную зарубку Агабек.

Так, переходя от одной группы покупателей и торговцев к другой, к полудню он узнал обо всем, что творилось в Афганистане, о том, что людей больше всего интересовало и беспокоило, к чему призывали народ сторонники и противники существующей власти.

Особенно шумно обсуждалось во всех концах базара разбойничье нападение на купеческий караван, направляющийся из Индии в Кабул. Вооруженные бандиты встретили купцов на окраине города и почти что на глазах у перепуганных полицейских всех их ограбили. Толпа разгневанных трусостью полиции купцов, выкрикивая проклятия на головы разбойников и угрожающе размахивая руками, двинулась к зданию городского полицмейстера.

Проводив взглядом шумную толпу, Агабек внимательно огляделся по сторонам и, уверившись в том, что поблизости соглядатаев нет, смело направился к лавкам кожевников.

Застоявшийся кислый и тяжелый запах кож сразу же резко ударил в нос, как только Агабек отдернул висевшую на шесте бычью шкуру, закрывающую вход в небольшую, малоприметную лавку. Оказавшись среди штабелей бараньих шкур, он увидел в полумраке человека, разбирающему свой товар, и направился к нему.

— Салям алейкюм, — приложив правую руку к груди, приветствовал торговца Агабек.

— Алейкюм ассалям, — обрадовался возможному покупателю хозяин лавки. — Какие шкуры интересуют саиба? — кланяясь и всячески извиваясь от желания услужить, спросил торговец.

— Мне бы что-нибудь из готовой продукции, — ответил Агабек, с интересом разглядывая выставленные на прилавке кожаные сапоги и ичиги. Ничего не выбрав, он посетовал: — К сожалению, моего размера нет. Но я слышал, что у вас работает искусный сапожник.

— Азиз-бек! — позвал лавочник.

— Слушаю, хозяин. — Из лабиринта сложенных в штабеля шкур вынырнул среднего роста мужчина в длиннополой серой рубахе. На ногах его красовались начищенные до блеска желтые сапожки.

— Саиб хочет заказать сапоги из самой лучшей кожи, — льстиво улыбаясь, сказал торговец.

— Хорошо, — ответил сапожник и, сделав Агабеку знак следовать за ним, направился в глубину кожаного лабиринта.

Забравшись в самый дальний угол, освещенный тусклым светом закопченной керосиновой лампы, Азиз-бек остановился и, обернувшись к Агабеку, тихо шепнул:

— Здравствуйте товарищ Иванов!

— Здравствуйте, дорогой мой! Я вижу, вы неплохо обжились у своего родственника, — удовлетворенно сказал Агабек.

— Просто я немного подучился у настоящего афганского мастера, — радостно сообщил Азиз-бек, — а дядя и англичанин Хадсон, который недавно объявился в Кабуле, сделали мне неплохую рекламу. Я уже дважды был в Английском посольстве. Три сотрудника заказали мне кожаные краги, — похвалился он. — Видел ханум, — добавил сапожник, хитро улыбнувшись.

— Ну и как там она? — с деланым равнодушием спросил Агабек.

— Мы перекинулись лишь двумя словами. Я понял, что она живет в посольском городке, работает переводчиком.

Внезапно услышав шорох, Агабек насторожился.

— Никто нас здесь не подслушает? — спросил он, прислушиваясь.

— Нет, товарищ Иванов, — уверенно промолвил Азиз-бек. — Вокруг — штабеля кож. Незамеченным сюда просто не пробраться.

— Вы не обговорили с ханум вопросы связи? — спросил, возвращаясь к прерванной теме разговора, Агабек.

— Нет. Но через три дня я понесу в посольство готовые краги и могу переговорить с ханум. Кстати, в прошлый раз она намекала, что не прочь заказать у меня ичиги.

— Вот и прекрасно, — удовлетворенно промолвил Агабек, — скажете ей,