Великая охота на ведьм. Долгое Средневековье для одного «преступления» - Людовик Виалле

Подвергшийся в свое время яростной критике, в частности, в «Демономании колдунов» Жана Бодена, впоследствии возведенного в ранг иконы гуманизма на фоне обскурантизма XIX века, Вейер тем не менее не пишет ничего революционного по поводу власти воображения, подчеркивает Тибо Мос де Ролей («Доля дьявола»*). «Сила воображения», «фантазия» или «воображение» обеспечивает связь между чувствами и разумом; оно является глазом души, как пишут авторы того времени, и оно также ответственно за появление видений во сне, исходя из образов и впечатлений, полученных во время бодрствования. Может случиться, что на воображение могут повлиять приливы, подбирающиеся к мозгу из-за нарушения равновесия гуморов. Воображение может также повлиять на тело, когда разум более не способен отличить истинное от ложного – у меланхоликов, во время сна или разгула страстей. Сатана никуда не делся, напротив. Демон, стоящий у истока иллюзий, пользуясь разрывами между ними, вторгается в человеческую душу. Он создает свои собственные образы, заменяя ими образы, созданные воображением, присущим каждой его жертве. В книге II гл. 22 («Кто из людей более всех поддается иллюзиям и уловкам дьяволов») Вейер называет привилегированные мишени нечистого: это меланхолики, «что легко опечаливаются из-за малой утраты или иной вещи», а также

те, кто не доверяют Господу, злодеи, любопытствующие, жаждущие запрещенного, те, кто плохо разбираются в христианской вере, завистники, насмешники, старухи, выжившие из ума и им подобные женщины, исполненные коварства и не крепкие в вере, ибо верящий крепко не попадется в ловушку дьявола. Дьявол же сидит в засаде, поджидая этих людей, и старается заманить их к себе как можно больше, любыми способами, в любом месте и в любое время, и узнает он этих людей по известным ему знакам и признакам, а те по природе своей с радостью ему предаются <…>». («Пять книг о дьявольском обмане и лжи…» франц. перевод, издание 1569 года, f 125r)

Дьявол караулит их, заманивает, и убеждает до тех пор, пока

они не поверят во все то, что он представил им в виде фантазии, будто теперь они обязаны ему подчиняться, так как подписали договор или соглашение; и будто теперь они зависят от него и обязаны ему подчиняться и считать все, им сказанное, истинным; и он так заморачивает им головы своими фантазиями, что фигуры, кои он им показывает, кажутся им настоящими <…> Вот как трудно постичь ухищрения нечистых духов и их уловки, кои они неустанно придумывают и с помощью коих обманывают чувства людей. (f 125r-v)

Следующие главы все той же книги II Иоганн Вейер посвящает женщинам (гл. 23 «О легковерии и слабости женского пола») и меланхоликам (гл. 24 «Об извращенном воображении меланхоликов»). Разоблачая хитрости дьявола, он выступает с радикальной критикой – преступления полета ведьм на шабаш не существует, – которая «разрушает» веру в злодеяния ведьм. Вот что он пишет в гл. 21 («Последние резоны, доказывающие, что договор ведьмы с дьяволом нельзя принимать всерьез») по поводу принесения в жертву детей:

А это положение тем более ложное, вымысел Сатаны, ибо только безумец поверит, что есть такие обряды, во время коих возможно убивать младенцев. Также и рассказы об извлечении умерших детей из могил являются не более, чем дьявольским наваждением, порожденным испорченным воображением или глубоким сном: ведь если посмотреть могилы, из которых, по их словам, они доставали детей, оказывается, что дети похоронены там по-прежнему. Также я не сомневаюсь, что когда говорят о том, что детей варят в котле до тех пор, пока мясо не отойдет от костей, чтобы проще было изготовить питье, то рассказ сей попал к ним в ум тем же путем. Ибо сие настолько бесчеловечно, жестоко, ужасно, что даже поверить невозможно, что я мог бы смотреть на такое своими глазами, поэтому что я скорее поверю, что они были настолько околдованы подобным зрелищем, что признались в том, что видели эти отвратительные и трагические приготовления, превосходящие всяческое правдоподобие. <…>

Спустя целый век после пламенных изобличений Бернардина Сиенского тем, кто еще мог бы поверить в существование секты barilotto, остается только держаться друг друга. И все же неизменным осталось определение женщины как главной мишени дьявольского коварства. Как пишет Вейер, женский пол:

непостоянен по причине своей комплекции, легковерия, лукавства, нетерпения и меланхолии, а потому не может управлять своими чувствами, главным образом слабоумные старухи, глупые и с поврежденным разумом. Поэтому, когда в этом мире пребывали только Адам и Ева, Дьявол обратился к Еве, которая, в отличие от Адама, была готова внимать его уговорам, и он, не долго думая, убедил ее. И тогда святой Петр по праву назвал женщин сосудами скудельными <…>.

Не говорите моей матери, что я теолог, она считает меня лекарем… In fine, можно было бы сказать, что убеждения Жана Вьера нисколько не отличаются от высказываний Фомы Аквинского – которого он цитирует, – сделанных тремя веками раньше: дьявол может действовать двумя способами: либо черпая из воображения индивида образы и заставляя его ощутить их как настоящие – в данном случае иллюзия напоминает сны, – либо воздействуя на органы, с тем чтобы повлиять на способности чувствовать и, как следствие, на суждение.

Решив предоставить слово клирикам и ученым, мы поместили на этих страницах фрагменты оригинальных текстов. Продолжим и завершим таким же образом, ибо стоит послушать, что говорят отдельные голоса, в отличие от вышеназванных, зачастую менее или вовсе неизвестные. Так, после баварца Иоганна Хартлиба с его Buch des verbotenen Künste, Aberglaube und Zauberei («Книгой запретных искусств, суеверий и волшебства» 1456) первым медиком, затронувшим вопрос о ведовстве, является Симфорьен Шампье из Лиона (1472–1539). Прежде чем писать на разные темы и с 1520 по 1530 год активно принимать участие в общественной и политической жизни Лиона (он дважды избирался консулом), он составил Dyalogus in magicarum atrium destructionem (Лион, ок. 1500), что можно перевести как «Диалог об отрицании магических искусств» (Анни Рижпер, издавшая латинский текст, предложила свой перевод: «Осуждение оккультных наук», однако ниже мы не будем следовать ему дословно).

В этом труде Шампье воспроизводит описание шабаша, сделанное Пьером Маморисом в его Flagellum maleficorum («Бич колдунов»), составленном в 1462 году, но опубликованном Гийомом Бальсареном, тем же издателем, что выпустил Dyalogus, около 1490 года. Как отмечает Брайан П. Копенхевер, Шампье прежде всего компилятор, один